I. НАЧАЛА ГЕОПОЛИТИКИ

§ 1. Взаимосвязь природы и политики как предмет познания

В современных гуманитарных и даже социальных науках стало модно для объяснения смысла какого-либо термина обращаться к его этимологии. Такой подход, конечно же, удачен далеко не всег­да, но в отношении геополитики он помогает разобраться в сути этой дисциплины. Само объединение слов «гео» и «политика» долж­но обратить внимание на существенную связь между землей, географическим пространством и политикой государств. Однако та­ким определением сторонники геополитики не удовлетворяются — они хотят выразить при помощи понятия «геополитика» взаимо­обусловленность политики государств и географических факторов, таких, как географическое положение, климат, полезные ископае­мые и др.

Если смысл первой части «гео» примерно понятен, то смысл слова «политика» нуждается в специальном разъяснении. Политика есть активность, направленная на достижение и осуществление мак­симально возможной власти над людьми в данном обществе и в мире вообще. Под это определение подпадает и муниципальная деятель­ность, и предвыборные кампании, и закулисные интриги, и дипло­матия. Право есть только одна из форм осуществления политики; политика может осуществляться на основе чистого произвола, вне всяких правил.

Политическая деятельность, будучи весьма тесно связанной с деятельностью экономической и другими сферами общественной жизни, обладает, вместе с тем, значительной степенью самостоя­тельности. Это открывает путь для политических акций, противоре­чащих законам естественного социального развития или, что встре­чается несколько чаще, учитывающих действие этих законов не пол­ностью, частично. Относительная самостоятельность политики от­крывает широкие возможности для различного рода произвольных воздействий на естественный социальный процесс и вообще на ход истории.

Политика предполагает наличие системы специфических импе­ративов поведения людей, называемых политической целесообраз­ностью. Политическая целесообразность — самостоятельная регуля­тивная система, наряду с религией, моралью, культурой, правом и т.п.; и если именно эта система преобладает для данного человека в данный момент его жизни, то можно говорить о политическом че­ловеке. Суть политической целесообразности состоит в следующем: должны предприниматься любые усилия, способствующие приоб­ретению, осуществлению, укреплению или расширению власти. При этом религиозные, нравственные, культурные, правовые и прочие ограничения подобных усилий выступают лишь как технические ус­ловия политической деятельности.

Если сопоставить политическую целесообразность с другими ре­гулятивными системами, то можно определить, что политика есть определенная ступень, или форма, духа. Дух есть стремящаяся к определенности и непротиворечивости система императивов, а так­же связанных с ними представлений, откуда бы они ни исходили и чем бы они ни были подкреплены. К представлениям, связанным с императивами, относятся представления о причинности, а также представления о наилучших доступных результатах. В ходе истории той или иной человеческой общности дух деградирует от состояния напряженной чистоты и абсолютной .независимости от опыта к со­стоянию ни на чем не основанного произвола. В политике выражает­ся не только абсолютный произвол чистой субъективности, но и иррациональное животное стремление к власти. Это стремление уже не имеет никакого смысла, помимо самой власти; зачем нужна сама власть, уже неизвестно. С одной стороны, в политике мы видим абсолютную концентрацию и синтез биологических и экономичес­ких устремлений, здесь экономика и природа предельно сближают­ся и становятся верховной доминантой; с другой стороны, эти уст­ремления, наталкиваясь на промежуточный этап — власть как абсо­лютный гарант их осуществления, — теряют самих себя. Власть ста­новится главной целью, важнее всех благ мира, ею доставляемых. Человек становится рабом влечения, которое уже не дает ничего не только его духу, но и его телу. Это влечение ведет в никуда. Его предел — обладание абсолютной властью над миром — фактически совпадает с пустотой, поскольку, достигнув его, человек уже не будет знать, что делать со своей властью. Именно поэтому полити­ческий человек есть наихудшее из животных. Ему не нужно ничего, кроме власти, и ничто не может его остановить или хотя бы отвлечь на пути к ней. Нет никаких правил или закономерностей, нет ника­ких иных целей или благ. Обращаясь в абсолютный произвол, дух окончательно теряет самого себя и по своему характеру сливается с природными влечениями. Однако в этом виде дух хуже любой самой низменной природы, поскольку он совершенно беззаконен и ли­шен всякой определенности.