31

Раздел I. Геополитика

В. Вильсон лично участвовал в Парижской конференции (по итогам Первой мировой войны) и был «звездой мирной конференции» [там же]. Главное отличие от реализма в его идеалистической программе состояло в следующем. Реалисты считают, что ответственность за международные отношения несут сильные государства. Программа Вильсона потребовала, чтобы мировой контроль осуществлялся с помощью коллективной деятельности всех государств мира. «Вильсон отвергал мысль о существовании структурных причин международных конфликтов. Полагая, что гармония — вещь естественная, Вильсон жаждал учреждения институтов, которые устранили бы иллюзию конфликта интересов и позволили бы утвердиться подспудному чувству мировой общности» [там же, с. 206]. Главный результат этого типа мышления выразился в создании Лиги Наций по окончании Первой мировой войны.

Интересно, что современник Вильсона реалист X. Маккиндер скептически относился к благим намерениям Вильсона, проводившего свои идеи в Версале. В своем труде «Демократические идеалы и реальность» (1919), вышедшем сразу же после окончания Первой мировой войны, он приводит пример, что один римский полководец-победитель, триумфально вступая в Рим, вез па своей колеснице раба, задача которого была нашептывать полководцу, что и он смертен. Надо бы, писал Маккиндер, «некоему воздушному херувиму» во время совещаний в Версале нашептывать в уши собравшихся государственных деятелей союзных стран незыблемые истины геополитики. Все это нужно для того, чтобы предупредить их о том, что преследование идеалистических целей без предварительного должного учета географических реалий обречено на провал [Паркер, 1993, с. 34—351. Версальский мировой порядок просуществовал лишь два десятилетия, до Второй мировой войны, которая привела к еще более трагическим последствиям, чем Первая.

Говоря об идеалистическом направлении геополитической мысли, крупный американский исследователь Н. Спикмен утверждал, что величайшая ошибка состоит в наивной вере, что в мире силовой политики хорошие отношения складываются будто бы благодаря дружеским чувствам между лидерами или народами. За все пять тысяч лет истории международных отношений не было

пунктов, которые скорее «следует», чем «надлежит» достигнуть: возврат Франции Эльзас-Лотарингии, получение автономии для национальных меньшинств Австро-Венгерской и Оттоманской империй, пересмотр границ Италии, вывод иностранных войск с Балкан, интернационализация Дарданелл и создание независимой Польши с выходом к морю.

32

/. Историография зарубежной геополитической мысли

ничего, что могло бы хоть как-то подкрепить эту веру. Союзы создаются, говорил Спикмен, не благодаря чувствам и эмоциям, а вследствие действия географических причин и баланса сил. Если при этом и возникают какие-то дружественные чувства по отношению к союзнику, то они обычно — следствие, а не причина политического сотрудничества [Брукшеи, 1944].

А такие французские географы, как Видаль де ла Блаш, Альберт Деманжон, видели решение проблемы мировой безопасности в создании сообщества государств, действующих вместе в общих интересах. В истории дипломатии известно наименование «Бри-ановская Европа». Основываясь на идеях Руссо, Канта, Мадзини, Гюго и других западноевропейских мыслителей, французский министр иностранных дел Аристид Бриан в 1929 г. в своем выступлении в Лиге Наций заявил о необходимости экономического, политического и социального федерального союза европейских наций, что в наши дни претворилось в создании Европейского союза. Французские географы Ив Лакост и Мишель Фуше отмечают возможность распространения интегристской политики, оправдавшей себя в Западной Европе, на другие регионы мира. Жизнеспособность модели новой Европы может в конечном счете привести к победе принципа интеграции над догматическим принципом господ-ствования и контроля одних стран над другими. «Идеализм, если он хочет сохранить место в геополитическом мышлении, нуждается в создании серьезной базы для внесения вклада в образование нового мирового порядка, прочного настолько, чтобы противостоять все еще существующим опасностям. Такая модель должна трансформироваться из рекомендательной в нормативную, если она может предоставить реальный выбор для человека в борьбе «против судьбы» [Паркер, 1993, с. 34].