Оба фактора актуальны и применительно к современному консти­туционному творчеству, особенно для многих стран, где имеется глубо­кая разделенность по этническому признаку или где существует необ­ходимость примирения новых демократических сил с противостоящими демократии старыми группами.

Принимался ли парламентский или же президентский порядок прав­ления — это также изначально определялось процессом демократиза­ции.

[...] Существовало два основных способа, коими монархическая власть могла быть демократизирована: упразднить большую часть лич­ных политических прерогатив монарха и вменить его кабинету ответст­венность перед всенародно избранным законодательным органом, со­здавая тем самым парламентскую систему; или же упразднить наслед­ственного монарха и взамен ввести нового, демократически избирае­мого «монарха», создавая таким образом президентскую систему.

Другими историческими основаниями были произвольное имитиро­вание успешных демократий и доминирующее влияние колониальных держав. Как весьма ясно показывает рис. 1, огромную важность имело влияние Британии как колониальной державы. Президентская модель США широко имитировалась в Латинской Америке в XIX в. А в начале XX в. пропорциональное представительство быстро распространялось в континентальной Европе и Латинской Америке, не только в угоду но­сителям политических пристрастий и ради защиты меньшинств, но и в силу того, что оно широко воспринималось как самый демократичный способ выборов и, стало быть, как «волна демократического будущего».

В связи с этой настроенностью [общественного мнения] в пользу пропорционального представительства выдвигается дискуссионный вопрос о качестве демократии, достигаемом во всех четырех альтерна­тивных системах. Термин «качество» подразумевает степень, в какой та или иная система отвечает таким демократическим нормам, как пред­ставительность, ответственность (подотчетность) (accountability), ра­венство и участие. Заявлявшиеся позиции и контрпозиции слишком хо­рошо известны, чтобы надо было здесь долго о них говорить, но имеет смысл подчеркнуть, что расхождения между противоположными лаге­рями не столь велики, как часто полагают. Прежде всего, сторонники пропорциональной системы и сторонники принципа большинства не согласны друг с другом не столько в том, каковы, соответственно, пос­ледствия этих двух методик проведения выборов, сколько в том, какой вес этим последствиям придавать. Обе стороны согласны в том, что

принцип пропорционального представительства обеспечивает боль­шую пропорциональность представительства вообще, а также предста­вительство меньшинств, а принцип большинства способствует склады­ванию двухпартийных систем и однопартийных органов исполнительной власти. Расходятся спорящие в том, какой из этих результатов считать более предпочтительным, причем сторонники принципа большинства утверждают, что только в двухпартийных системах достижима четкая ответственность за правительственную политику.

Кроме того, обе стороны спорят об эффективности обеих систем. Пропорционалисты ценят представительство меньшинств не просто за демократическое качество [такого порядка], но и за его способность обеспечивать сохранение единства и мира в разделенных обществах. Сходным образом, сторонники принципа большинства настроены в пользу однопартийных кабинетов не только ради их демократической подотчетности, но и ради обеспечиваемой ими, как это считается, твер­дости руководства и эффективности при разработке и проведении по­литики, Обнаруживается также и некоторое различение в акценте, какой обе стороны делают соответственно на качестве и на эффектив­ности. Пропорционалисты склонны придавать большее значение пред­ставительности правления, тогда как мажоритаристы более суще­ственным соображением считают способность управлять.