В 1924 г. в Высшей политической школе в Берлине был органи­зован геополитический семинар под руководством профессора Гра­бовски. Хотя Грабовски по отдельным теоретическим вопросам при­держивался иных взглядов, чем Хаусхофер, их геополитические воззрения совпадали в основных, решающих моментах.

В предисловии к своей книге «Германия и мировая картина совре­менности» («Deutschland und das Weltbild der Geganwart», 1928), разъясняя ее цель, Грабовски писал: «Аналогично тому, как мы сегодня находим устаревшими все исторические представления, которые игнорируют экономику, так, спустя некоторое время, все исторические и политические исследования, которые не будут тес­но связаны с пространственными факторами, станут рассматриваться как отсталые... Мировая политика без взгляда на мир в его про­странственном единстве является абсурдом. Можно даже утверждать, что в каждом общеполитическом исследовании столько научности, сколько в нем находится географии»⁸⁸. В книге дается анализ исто­рического развития европейской цивилизации в прямой связи с пространственным расширением культурного мира. Автор отмечает и прямую зависимость геополитики от развития технического про­гресса. Именно пространство, согласно воззрениям Грабовски, было тем общим знаменателем, который придал единство всей империа­листической эпохе. Отсюда вполне понятна, по его мнению, необ­ходимость детального изучения пространства в его связи с полити­кой⁸⁹ .

Грабовски ревностно защищал геополитическую теорию «вели­кого пространства», он даже вывел «объективные законы обществен­ного развития», которые неизбежно должны привести к образова­нию великих пространств. Грабовски писал: «В данном случае стрем­ление империализма к завоеванию великого пространства, без со­мнения, соответствует ходу мировой истории, который ведет к об­разованию все более крупных единиц вплоть до всемирного союза»⁹⁰.

Грабовски в 1928 г. говорил о геополитике как «методе». В 1930 г. он характеризовал ее как «науку»⁹¹. А в 1933 г. он категорически утвержда­ет, что «геополитика является методом, а не наукой»⁹². В связи с этим его тогда поправил критик официальной школы Хаусхофера Макс Бауман, поскольку он «в конечном счете признает» за геополитикой «только достоинство особого метода исследования», в действительно­сти же она является «особым способом понимания и особой наукой»⁹³. Рихард Хенниг, выступил, в свою очередь, за «подход»⁹⁴. Он утверж­дал, что «еще не пришло время для научной системы геополитики»⁹⁵. То же самое много раз подчеркивал и Хаусхофер.

После войны Грабовски, наряду с А. Хаусхофером, внес вклад в переосмысление многих положений геополитики и возвращение ее в академические рамки. В своей книге «Пространство, государство и история» («Raum, Staat und Geschichte», 1961), имеющей програм­мный подзаголовок «Основы геополитики», он пытается доказать, что введение социального аспекта преобразует геополитику в фун­даментальную науку. Мысль об использовании социального аспекта не была нова, мы находим ее у Челлена, который вместе с терми­ном «геополитика» ввел в научный оборот и термин «демополитика», не получивший, однако, широкого распространения в даль­нейшем.

В своем исследовании Грабовски исходит прежде всего из того, что современная геополитика, в отличие от нацистской, является «методом исторического познания»⁹⁶. Причем в совокупность путей познания истории входят, по его мнению, «как идеи, так и эконо­мика; как пространство, так и климат и народ; как историческое разделение, так и правовая система...»⁹⁷. Однако в качестве главно­го объекта геополитического исследования Грабовски выделяет из этого определения «пространство», социологический анализ кото­рого включает в себя все компоненты данного метода. С «простран­ственной» точки зрения должны рассматриваться государственное устройство, его внутренняя и внешняя политика, этнография, че­ловеческая психология, сознание и т.д. Такой широкий круг «про­странственных» вопросов дает геополитике, по мнению Грабовски, право объявить пространство «рычагом исторического происходя­щего, которому следует определить место в изучении как истори­ческих, так и политических основ, благодаря ему оно принадлежит к области философии»⁹⁸.