В этих весьма логичных построениях нетрудно уловить отпечаток тех идей, которые уже в XX веке оказали влияние на русских «евра­зийцев» и на теорию Л.Н. Гумилева.

В Новое время одним из первых, кто приступил к систематичес­кому изучению взаимосвязи географии и политики государств, был французский политический мыслитель Жан Бодеп (1530—1596), де­путат от третьего сословия в Генеральных штатах в Блуа. В сочине­нии «Метод легкого изучения истории» (1566) он изложил свой взгляд на общество как на сумму кровно-хозяйственных союзов-семей, фор­мирующееся независимо от воли человека под влиянием естествен­ной среды. Среди географических факторов Боден выделял в каче­стве наиболее значимого климат, приписывая его действию физи­ческое превосходство северных народов над южными и горных над долинными. Он обращал внимание государственных и политичес­ких деятелей своего времени на необходимость принимать в расчет в административной и законодательной деятельности помимо соци­альных также и климатические условия. В своих взглядах Боден по­дошел к созданию широкой концептуальной системы географичес­кого детерминизма ближе, нежели любой из его предшественников. Его утверждение, что сила и развитие суверенного государства пря­мо зависит от влияния окружающих его природных условий, совпа­дает, по существу, со взглядами современных геополитиков.

После Бодена проблема влияния географических факторов на политику долгое время оставалась вне поля зрения философов и политических мыслителей. Только в XVIII веке она вновь становит­ся объектом внимания, на этот раз у Монтескье в его труде «О духе законов» (1748). Шарль Луи де Секонда, барон де ла Бред и де Монтескье (1689—1755) занимал наследственный пост президента парламента в Бордо. Отказавшись в 1726 г. от официальных государ­ственных должностей, он занялся изучением французского и евро­пейского искусства, для чего предпринял в 1728 г. путешествие по Европе.

Вслед за своим соотечественником Боденом Монтескье сделал упор на влияние климата, также отметив значение пространства, почвы, культуры и экономики в качестве формирующих историю элементов. Монтескье не ограничился суждением о значимости ус­ловий физической среды, но прямо указал на необходимость того, чтобы законы страны соответствовали этим условиям⁶⁰. Иными сло­вами, он ввел в свою концепцию нормативный элемент, который в более поздней геополитике, особенно немецкой, приобрел приори­тетное значение. Семнадцатую книгу своего сочинения он почти пол­ностью посвящает исследованию влияния климата и топографии на особенности государственного устройства и политическую природу различных народов, сопоставляя в этом смысле Европу и Азию.

В исследованиях истории геополитики часто можно встретить ут­верждения, что Монтескье один из первых провозгласил чисто гео­графический фактор (климат) определяющим в общественном раз­витии и доказывал в своих трудах, что географическая среда и в первую очередь климат — решающая причина различия форм госу­дарственной власти и законодательства. Например, он утверждал, что «в жарких климатах... обыкновенно царит деспотизм...»⁶¹. В каче­стве главного подтверждения географического детерминизма, как правило, приводится его известное высказывание: «Власть климата есть первейшая власть на земле»⁶². У Монтескье действительно есть такое утверждение, но дело в том, что он никогда не определял климат как фактор, непосредственно влияющий на жизнь общества. Климат, по мнению Монтескье, оказывал свое прямое влияние на физиологическое состояние организма и прежде всего на психоло­гию людей, а через нее уже на общественные и политические явле­ния. Именно эта особенность давала ему право заявлять, что «мало­душие народов жаркого климата всегда приводило их к рабству, между тем как мужество народов холодного климата сохраняло за ними свободу»⁶³. Это была первая попытка с помощью вульгарного географического детерминизма объяснить различие форм государ­ственного правления.