Неприятие Готтманом геополитических построений немецкой школы было связано прежде всего с использованием геополити­ческих концепций Ратцеля и Хаусхофера в идеологии и практике нацизма. Именно стараниями этих авторов, по мнению Готтмана, геополитика быстро вышла за рамки политической географии и пыталась охватить все политические науки, стать философией и методологией политических исследований. Геополитика вторглась и в область военной теории, превратившись, по его словам, в «на­уку подготовки к войне». Геополитика, как писал Готтман, строи­лась на «обожествлении государства, рассматриваемого в качестве инструмента природы и провидения, а зачастую и как биологичес­кий организм»¹⁵⁴. Понятие Ратцеля «чувство пространства», кото­рым обладают лишь великие народы, и тезис о том, что государ­ство последовательно расширяет свое жизненное пространство, под­чиняясь «закону растущих территорий», отмечал Готтман, не нуж­но было слишком сильно видоизменять, чтобы прийти к идеям сторонников германского фашизма. История остановилась бы, под­черкивал Готтман, если бы развивалась по законам Ратцеля¹⁵⁵. Нельзя не отметить справедливости ради, что далеко не все в твор­честве Ратцеля заслуживает столь жесткой критики. Многие на­блюдения и открытия немецкого автора в переосмысленном виде были развиты, в том числе и французскими политическими гео­графами, например уже упомянутый тезис Ратцеля о всемирной истории как «последовательном процессе дифференциации». Од­нако тут мы вновь сталкиваемся с двумя разными направлениями теоретической мысли, во многом обусловленными геополитичес­ким положением соответствующих государств — Франции и Гер­мании.

Рассматривая концепцию английского геополитика Маккиндера, Готтман отмечает, что Маккиндером была предпринята попытка пред­ставить в академической форме давно известную доктрину противо­стояния морской державы и державы континентальной. Причем из­вестна она прежде всего в своем политическом виде, как реальное противостояние политики Англии и России, начиная по крайней мере с XVHI века. Неизменным принципом английской политики был сле­дующий: Великобритания — великая морская держава, стремящаяся к господству на морях, доминированию на океанических путях, к контролю над проливами и, наконец, на Европейском континенте — к обеспечению равновесия между двумя главными континентальны­ми державами. Для России была характерна другая, но столь же ясная и во многом географически детерминированная формула — удержа­ние за собой евразийских пространств и стремление к выходам к от­крытым морям и незамерзающим портам. Концепция Маккиндера, по словам Готтмана, это скорее политическая доктрина, противосто­ящая евразийской политической доктрине России. И если противоре­чия между французскими и германскими геополитическими концеп­циями были в основном теоретическими, то специфика английской и российской геополитических доктрин проявлялась скорее в конк­ретной политике в течение последних веков¹⁵⁶. Политический смысл концепции Маккиндера на деле был гораздо сложнее. Она была не столько антироссийской, сколько антигерманской. Маккиндер пред­видел столкновение двух главных континентальных держав Германии и России в борьбе за хартленд и рассматривал эту перспективу преж­де всего с точки зрения интересов Англии, которая должна будет в этой схватке держать сторону России. Что касается сугубо теоретичес­кого противостояния германской и французской концепций, о кото­ром писал в 50-е гг. Готтман, то следует еще раз подчеркнуть и поли­тический аспект их противостояния. Опыт Третьего рейха в какой-то мере может быть назван проверкой на практике идей Ратцеля и его последователей. Французская геополитическая концепция также имела свой политический смысл, став впоследствии теоретической осно­вой для осмысления и проведения в жизнь западноевропейской ин­теграции.

В своей книге «Политика государств и их география» Готтман значительное место уделяет понятию пространства, доказывая, что размеры территории государства отнюдь не пропорциональны его могуществу. Главный политический смысл, по его мнению, имеет прежде всего географическое положение территории, ее организа­ция, отношение этой территории к коммуникациям. Действитель­но, тот факт, что европейские державы с довольно ограниченной территорией в течение веков доминировали в политической жизни человечества и смогли создать империи, размеры которых много­кратно превышали территории метрополий, является, по Готтману, самоочевидным¹³⁷. Основной характеристикой расположения тер­ритории, считает Готтман, является ее отношение к морю и конти­нентальным пространствам. Большинство цивилизаций зародилось на побережье. Ценность морского расположения государства под­черкивали многие геополитики, в том числе Ратцель и Маккиндер. Развитие морской мощи было одной из главных целей Германии со времен Бисмарка, а России — с петровских времен. Французский политический географ А. Деманжон в книге «Упадок Европы» (1920) также подчеркивал необходимость возвращения Франции к морс­кой политике¹⁵⁸.