Суть геополитической теории вакуума изложил американский адмирал Нимиц в своей речи, произнесенной 15 января 1953 г. в Сан-Франциско. Он заявил, что политика безоговорочной капиту­ляции по отношению к Германии и Японии была большой ошиб­кой, ибо уничтожение германской военной мощи и стремления немцев к самообороне привело к образованию вакуума в Европе, который теперь заполняется Советским Союзом. То же самое, по его мнению, относится к Японии⁷⁶.

Эти идеи были поддержаны и англо-американскими геополити­ками. Так, американский специалист по международным вопросам Энтони Харриган говорит о «вакууме» к «востоку от Суэца», кото­рый должны обязательно заполнить США. Он также выступает за обязательное присутствие США в Индийском океане⁷⁷. Его коллега считает недопустимым свертывание базы на острове Диего-Гарсиа. По его словам, это было бы «отказом Запада от этого района в пользу Советской военно-морской мощи»⁷⁸. Эту же мысль муссиру­ет активный неофашист Вольфганг Хепкер в своей книге «Мировая морская держава»⁷⁹. В настоящее время французские вооруженные силы используются в Чаде, в Джибути. Это оправдывается тем, что Франция «должна заполнить вакуум», образовавшийся здесь в ре­зультате ухода США после вьетнамской войны⁸⁰.

Ганс Флейг в своей статье «Геополитическое наследство победи­телей», исходя из высказываний адмирала Нимица, говорит уже о «законе геополитического наследства», согласно которому запад­ные державы якобы должны были вступить во владение наследием Гитлера и японских милитаристов и «защищать» его от Советского Союза. Но они забыли, полагают германские геополитики, есте­ственный закон жизни: «Пустое пространство притягивает людей»... Поэтому мир может быть сохранен только в том случае, «если в центре самой производительной части света не будет политического вакуума, который притягивает других»⁸¹.

Западные державы, согласно этой теории, не сумели защитить свое геополитическое наследство, которое они должны были полу­чить от Гитлера. «Это упущение стоит им сегодня многих миллиар­дов, расходуемых на Атлантический пакт и вооружение Германии»⁸².

Качественные изменения произошли в теориях «географической обусловленности Германии» и «жизненного пространства». По од­ной лишь этой причине нельзя согласиться с популярной в то время в СССР и других социалистических странах оценкой, что геополи­тика ФРГ представляла собой реставрацию идей нацистской идео­логии. Такая точка зрения вольно или невольно причисляла Запад­ную Германию к фашистскому государству, каковым она, разумеется, не была. Ко всему прочему, в послевоенное время геополити­ка перестала выполнять в ФРГ функции официального идеологи­ческого инструмента, став обычной научной дисциплиной. Так, ска­жем, в основу той же концепции «географической обусловленнос­ти» легло давнее положение о противопоставлении суши и моря. В новых условиях суша представлена Советским Союзом и социали­стическими странами; море — традиционно — США, Великобрита­нией и Японией. Но если ранее в качестве противовеса «морской силе» рассматривалась Германия, то теперь уже ФРГ вместе с За­падной Европой занимают «невыносимое... положение на рубеже двух миров» (суши и моря. — Ю. Г.). Само же это положение есть в конечном итоге причина тех внешнеполитических течений, кото­рые имеют место в пределах германского пространства⁸³.

В самом начале 60-х гг. в немецкой геополитике намечается и вторая линия развития, которая затем также сформировалась в це­лое направление современной геополитики. Речь идет в данном слу­чае о «третьем пути» развития послевоенной геополитической мыс­ли. Его истоки наметились еще в первые послевоенные годы, когда немецкие теоретики находились под американским влиянием.

«Третий путь» развития немецкой геополитики в то время был непосредственно связан с началом разработки теории «Еврафрики». Африка всегда привлекала особое внимание германских империа­листов. Было время, когда Германия имела в Африке свои собствен­ные колонии. Во время второй мировой войны Гитлер далеко не случайно направил в Африку танковую армию Роммеля. Послевоенное развитие ФРГ показывает, что западногерманские монополии не отказались от идеи проникновения на Африканский континент.