ние распространенности языка интерпретируется как утрата идентичности. Долгое время центральные власти разных стран пытались решить эти проблемы средствами обычной региональной политики, основывавшимися на технократических критериях подъема эффективности экономики и разрабатываемыми в центре. Изменения государственного устройства и политико-административных границ обычно требуют сложных конституционных процедур и высокой степени политического согласия в стране. Поэтому многие политические проекты не были реализованы. Так, не однажды дебатировались проекты политико-территориального переустройства Канады и ФРГ. Тем не менее в государственном устройстве многих стран произошли значительные изменения.

В Великобритании в 1998 г. состоялись референдумы в Уэльсе и Шотландии, на которых избиратели высказались за «деволюцию», т.е. формирование представительных органов и наделение новыми полномочиями региональных властей. В Швейцарии, «образцовой» конфедерации, длительное время не знавшей национальных конфликтов, развернулось движение за автономию франкоязычной части кантона Берн (население — около 60 тыс. человек), закончившееся в 1979 г. после 19 референдумов (!) созданием нового кантона Юра. Даже для Италии, 98% населения которой составляют итальянцы, вполне реальна перспектива стать федеративным государством в результате движения за автономию в северных областях, возглавляемого партией «Лига Севера», а в худшем случае — раскола. Правда, Европейский Союз служит, по выражению А. Трейвиша, в отличие от бывшего СССР, своеобразной ловушкой для Дальше «большой Европы» им бежать все равно некуда, а в ней границы открыты.

3.2. Классификация федераций

Подходы к исследованию феномена федерализма столь же многообразны, сколь и его природа — политические, правовые, экономические, социологические, географические... Соответственно, можно найти множество оснований для классификации современных федераций, например, по:

• генезису;

• длительности существования;

• связи с национальными, этнокультурными и иными территориальными различиями в составе населения;

• равноправию субъектов федерации;

391

Раздел П. Политическая география

• динамике различий в их демографическом и экономическом потенциале;

• характеру идентичности;

• соотношению факторов интеграции и дезинтеграции, «симметричности»;

институциональному устройству;

• масштабу и характеру выравнивания экономическихдислро-порций между регионами;

• уровню политической мобилизации (этно)региональных групп населения;

• мерам, принимаемым для предотвращения сепаратизма и се-цессий, и т.д.

Можно различать федерации, созданные снизу, на основе соглашения между элитами их составных частей, отражающими этнокультурную и иную дифференциацию территории (в этом случае можно анализировать характерные этапы становления и развития федеративных отношений), и сверху, по решению общегосударственной элиты, реализующей определенный политический проект. В первом случае вновь возникающая политическая идентичность граждан федерации накладывается на уже существующие национальные (региональные) идентичности, во втором — национальная идентичность, как правило, развивается в конкуренции с политической.

Россию, как всегда, «аршином общим не измерить». С одной стороны, ее федерализация — явный результат давления снизу. Вспомним историю сравнительно далекую — первые послереволюционные годы, когда давлением мощных национальных движений были созданы многие нынешние республики, и совсем недавнюю — «парад суверенитетов* и реальный риск дезинтеграции страны в гг. С другой стороны, в большинстве собственно русских регионов федерализм насаждается сверху и остается чуждым местной политической культуре. Поскольку русских регионов больше, федерализм в России — все же в основном политический проект властей.

Среди причин формирования федераций выделяются: