При обсуждении вопросов о сущности государства Бёрк избегал апелляции к природе и разуму и придерживался концепции христианского государства. Человек по его духовной конституции есть существо религиозное. Атеизм возражает против этого и входит таким образом в оппозицию не с нашим разумом, но с нашими инстинктами. Государство дано нам Творцом для того, чтобы наша натура была усовершенствована нашей добродетелью. Вот почему человечество всегда почитало государство. Можно согласиться с тем, что общество в самом деле есть некий контракт (результат договора). Но при этом го-

13. Европейский консерватизм

419

сударство не должно рассматриваться как некое партнерское соглашение в торговле перцем, табаком или еще чем-либо, которое касается небольшого и временного дела и потому может быть расторгнуто по прихоти сторон. Суть проблемы в том, что это партнерство создано не ради временного существования и благополучия некоего определенного живого существа. Оно является одновременно партнерством во многих областях жизнедеятельности — во всех науках и искусствах, во всех доблестных предприятиях, во всех вариантах самосовершенствования. Это партнерство не ограничивается и числом поколений живущих. Оно становится партнерством не только между теми, кто живет в настоящее время, но также между теми, кого уже нет в живых, и теми, кто должен народиться. «Каждый контракт каждого конкретного государства есть всего лишь некий параграф в великом начальном контракте вечного общества, связывающем низшие натуры с высшими, видимый мир с невидимым и в соответствии с фиксированной договоренностью, которая санкционирована нерушимой клятвой, которая удерживает все физические и моральные натуры, каждую на предназначенном ей месте».

Свои мысли о природе и назначении законов в жизни людей Бёрк суммировал в статье «Импичмент Уоррена Хастингса» (1794), где он утверждал, что существует лишь один закон для всех, что закон, который правит всем, — это закон нашего Творца. Именно он и есть «закон гуманности, правосудия, справедливости, закон природы и закон Бёрк не разделял мнения французских революционеров относительно главенствующей роли тех или иных правовых и моральных принципов в жизни человека и гражданина, включая принципы свободы, равенства или братства. Что представляет собой свобода без мудрости или без доблести? — вопрошал он и тут же отвечал: «Ничего, кроме величайшего из возможных зол», поскольку без этих свобода становится глу-

пой, злой и безумной. Люди должны измерять свою пригодность к гражданской свободе в той мере, в какой они обзавелись моральными ограничениями для своих непомерных пристрастий и аппетитов.

Обсуждая роль политических замыслов, воплощаемых в текстах конституций и законов, Бёрк склонялся к мысли о том, что с помощью законов достигается лишь немногое. Даже если правительственная власть организуется так, как вам хочется,

420

Глава ІЗ. Эпоха европейского Просвещения

она в преобладающей мере будет зависеть от самого осуществления власти, которое в данном случае в основном предоставляется благоразумию и правильному усердию министров государства. Вся польза и потенция законов зависит от них. Без них ваше государство общей пользы будет выглядеть не лучше, чем оставшийся только на бумаге план действий. И уж точно не будет «живой, действенной, эффективной конституцией».

В «Рассуждениях о причинах современных разногласий» он уточнит: «Законы достигают совсем немногого. Учреждайте свою правительственную власть, как вам угодно, только бесконечно большая часть в этом деле должна будет определяться самим осуществлением властных полномочий, которые, в свою очередь, предоставлены в значительной мере благоразумию и честности государственных министров. Даже польза и потенция законов всецело зависят от них. Без них ваша Республика значит не больше чернового наброска на бумаге и отнюдь не является живой, активной, эффективной конституционной организацией».