Экономика и политика являются составными частями бытия человека. Экономика занимается изучением вопросов, связанных с созданием, распределением и потреблением ценностей; с точки зрения экономики, пространство включает в себя место производства (земля, шахты, заводы...), пути обмена товаров (всевозможные пути сообщения), рынки и т.д. В свою очередь, интересы политики концентрируются на организации отношений между людьми в рамках коллективных структур (от античного города до государства-нации, а однажды, может [c.106] быть, и до всемирного государства).

Однако ещё с доисторических времён власть и могущество правителей отождествлялась с контролем над определёнными территориями. Так например, египетские фараоны господствовали в долине Нила. Чем объяснить стремление к укоренению на определённой территории, которое и сегодня остаётся одним из основных факторов политики? Потому что с доисторических времён сельское хозяйство, т.е. рациональная эксплуатация земли, позволяло создавать избыток продуктов, на основе которого создавались политические структуры. В этих обществах, живших под постоянной угрозой голода, происходила дифференциация политических функций: подсчитывать и закладывать на хранение сельскохозяйственные продукты, взыскивать часть продукции в пользу служителей культа, знати и короля. Политический контроль над территорией преследовал две цели, значение которых сохранилось до сих пор: обеспечивать порядок внутри страны (внутренняя безопасность, полиция) и защищать это пространство, его обитателей от внешнего врага (внешняя безопасность, оборона). Китайская стена, построенная и восстановленная по воле императоров, выполняла эту двойную функцию: гарантировала население страны от набегов степных варваров и не позволяла китайцам укрываться от произвола властей.

Сферой деятельности политики является контроль, барьеры, [c.107] правила, в то время, как интересы экономики распространяются на потоки и обмены.

– Государство постоянно стремится контролировать потоки (товаров, капиталов, людей и даже идей). Сборы, получаемые благодаря контролю над этими потоками (грабежи, пошлины, налоги и т.д.), позволяют государству иметь необходимые средства как для содержания полиции и армии, так и для повышения собственного престижа. Кроме того, по выражению немецкого философа и социолога Макса Вебера, государство обладает “монополией на узаконенное насилие”. Оно может наказывать своих граждан, отнимать их имущество, но может и защищать их. На протяжении столетий торговцы старались льстить, умасливать, осыпать подарками власть, которая может в любой момент конфисковать их товары, арестовать их самих, раздавить их. В то же время торговцы понимали, что только государство может защитить их от опасной конкуренции.

– В то же время потоки товаров, золота, денег, услуг и информации постоянно перермещаются в пространстве, повинуясь динамике, которая неподвластна государству, стоит над государством. В своей работе Средиземноморье в эпоху Филиппа II Фернан Бродель анализирует истоки могущества Испании в XVI веке и причины её упадка. Он пишет: “Таким образом, Севилья была захвачена, уничтожена изнутри невидимыми полчищами прожорливых термитов, чем незамедлила воспользоваться Голландия [...] Амстердам привлёк к себе торговцев из Антверпена и, устранив севильских конкурентов, набросил свою сеть на огромные испанские владения в Америке”. Тогда как государство остаётся пленником своей собственной территории, пути движения товаров и капиталов непрерывно перемещаются в зависимости от политической и стратегической коньюктуры, а также расчетов торговцев.

Хотя политика и властвует над экономикой, последняя постоянно [c.108] стремится освободиться от её господства.

– Со времён Александра Македонского (356-323 г. до новой эры) и до Великих географических открытий XVI века “шёлковый путь” представлял собой жизненно важную артерию между Европой и Дальним Востоком, по которой непрерывным потоком шли ценные и редкие товары: шёлк, пряности и т.д. С III по VII век Византия и Сасанидская империя вели между собой борьбу за “мировое экономическое господство, т.е. за контроль над путями, по которым на Запад доставлялись товары из Китая и других стран Дальнего востока, прежде всего шёлк” (Maxime Rodinson). В течение всего XIII века империя, основанная Чингисханом, богатела благодаря контролю над шёлковым путём, где монголы обеспечивали безопасность караванов. Непрерывные конфликты за право контролировать сухопутные и морские (через Индийский океан) пути между Дальним Востоком и Европой приобрели поистине всемирный масштаб с включением (начиная с XVI века) Атлантического и Тихого океанов в систему международных торговых связей.

Согласно известному тезису Ленина, сформулированному в работе Империализм как высшая стадия капитализма (1916 г.), экономическое развитие никогда не бывает равномерным, независимо от того, идёт ли речь о предприятиях, об отраслях экономики или о государствах. Неравномерность развития создаёт в рамках капиталистической системы постоянно нарастающие противоречия. Процесс концентрации, образование трестов и картелей, тесно связанных с государством, приводят к стагнации производства и росту паразитической прослойки в обществе, этим объясняется непрерывная борьба за рынки сбыта, за [c.109] раздел мира на сферы влияния, за обладание колониями. Но накапливание богатств и расширение сферы контроля ведут к возникновению новых конфликтов между капиталистическими монополиями, сталкивающимися с кризисом перепроизводства и стремящимися к захвату дополнительных рынков. Единственным выходом из такой ситуации представляется война, присущая самой природе капитализма, согласно утверждениям марксизма-ленинизма.

– В 1914 году экономическая взаимозависимость, по крайней мере между европейскими странами, была уже весьма существенной. Великобритания была крупнейшим покупателем немецких товаров, в свою очередь Германия была вторым по значению рынком сбыта для английской промышленности. “Вечные враги”, Франция и Германия, поддерживали оживлённые экономические связи, что не исключало отдельные периоды напряжённости в двусторонних отношениях, вызываемых действиями националистов (в частности, небольшая таможенная война в 1911-1913 годах). Кроме того, наметился глубокий раскол в деловых кругах. “С одной стороны, в силу тесного сотрудничества с правительствами, они проводили инвестиционную политику, способствовавшую укреплению международных союзов и обострению колониального соперничества. С другой стороны, они извлекали выгоду из международной торговли и были кровно заинтересованы в её развитии” (James Joll, The Origines of the First World War, 1984). Как же могут стремиться к войне те, кто убеждён, что она неизбежно приведёт к разрушению международной экономической системы и подрыву их собственного благополучия?

– Летом 1914 года экономические вопросы мало занимали политиков. Стремительное развитие событий поглощало всё их время и [c.110] энергию. К тому же мало кто предполагал, что это будет затяжная война, способная прервать хозяйственные связи и нарушить сложившееся экономическое равновесие. Тем не менее война оказалась долгой.

С августа 1939 года по июнь 1941 непримиримые враги – гитлеровская Германия и сталинский Советский Союз – были союзниками. С 1941 по 1945 год либерально-демократические страны – Великобритания и США – поддерживали союзнические отношения с Советским Союзом, чья историческая миссия заключалась в уничтожении либерального капитализма. В то время экономическая и политическая логика были неотделимы друг от друга: когда идёт манихейская борьба между Добром и Злом, экономика является всего лишь инструментом в руках политики. [c.111]

Далее:
II. Геоэкономика как ключ к познанию мира на пороге XXI века

К оглавлению