во внимание.

Характерно, что

практически никогда государственные и внутренние политические и административные границы, а также культурные рубежи не рассматривались как единая система,

что соответствовало жесткому разделению исследований по внешней и внутренней политике. Крайне редки были теоретические работы: в исследованиях границ на долгие десятилетия затянулся этап накопления первичного материала на основе многочисленных конкретных исследований.

Таким образом, еще в 1980-х годах стало ясно, что географическое изучение границ нуждается в свежих теоретических подходах и обновлении. Большой импульс этой традиционной области политической географии придали работы финского географа А. Пааси, посвященные границе между Россией (СССР) и Финляндией [Рааз1, 1996]. Пааси, пожалуй, впервые поставил тему границ в центр теоретических дискуссий в общественной географии в целом. Он исходил из гипотезы о том, что

значение границы для жизни людей нельзя понять без анализа ее роли в общественном сознании, в человеческой «территориальности», самоидентификации человека с территориями разного ранга (страной, регионом, местностью) и, стало быть, в развитии национализма как одной из главных форм территориальной идеологии, как основы государственного строительства.

312

2. Границы, государственное строительство,...

Этот подход опирался на новейшие достижения смежных об-щественньгх наук, особенно работы чешского антрополога Ф. Барта и английского политолога Б. Андерсона («послебартовскую» культурную антропологию и этнологию). Пааси показал, как общественные представления о коренном населении и его культуре, безопасности государства и внешних угрозах, исторические мифы и стереотипы влияли на отношение людей и политической элиты к конкретной границе. Ему в значительной степени удалось интегрировать ранее существовавшие в географической лимологии подходы. Работы Пааси, в свою очередь, послужили основой для новой теории политических границ, органично вписавшейся в общую теорию мировых систем.

2.2. Теория мировых систем, национальная

и территориальная идентичность и география границ

Ногте теоретические подходы Первая предпосылка нового политико-географического взгляда на границы состоит в том, что их ныне нельзя изучать только на уровне страны. Во все более взаимозависимом и интегрированном мире заметную роль играют организации, например «единая Европа» (т.е. страны Европейского Союза), и в то же время в ответ на интернационализацию хозяйства и унификацию культуры пробуждается региональное са-Поэтому можно утверждать, что ныне еще в большей степени, чем раньше, «граница границе — рознь». В самом деле, почему одни границы в течение долгого времени остаются «прозрачными» и спокойными, тогда как другие постоянно предстают в виде сложно преодолимого барьера?

Еще до распада Советского Союза Фуше выделил несколько типов границ в зависимости от их соотношения с геополитическими рубежами, возникшими в результате соседства трех видов политических образований — «империй» (Фуше имел в виду США и СССР), «нормальных» суверенных государств и «строящихся» государств. Под этим термином понимались государства со слабой общенациональной политической идентичностью, раздираемые противоречиями и не полностью контролирующие свою территорию. Фуше предложил различать границы между:

• двумя «империями»;

313

Раздел II. Политическая география

• «империей» ненормальным» суверенным государством;

• «империей* н «строящимся» государством;

• «нормальными» суверенными государствами;

• «нормальным» суверенным государством и «строящимся» государством;

• «строящимися» государствами.

Именно существование «империй», по мысли Фуше, предопределяло стойкость фронтальных границ. Но как показал опыт, и после распада СССР фронтальные границы не исчезли там, где геополитические рубежи совпадали с культурными, этническими и лингвистическими [Foucher, 1991].