Хауз подробно разработал типологию едва ли не всех возможных трансграничных взаимодействий — в области недвижимости, трудовых миграций, движения товаров и капиталов. Так, в числе трудовых взаимодействий он выделил миграции ежедневные (челночные), еженедельные, сезонные; легальные и нелегальные; профессиональные (квалифицированных специалистов). В области недвижимости — использование природных ресурсов, в том числе сельскохозяйственных земель и рекреационных, владение «вторыми жилищами» (дачами).

В отличие от своих более ранних работ Хауз большое внимание уделил нематериальным факторам и потокам — политической культуре, выраженной в том числе в коллективных представлениях, системе ценностей, мифах и стереотипах, «трансграничному» манипулированию общественным мнением на разных уровнях. По Хаузу, все эти структурные факторы и взаимодействия создают в приграничной зоне поле напряженности, отличающееся повышенной преступностью, отношениями зависимости, массовыми нарушениями гражданских прав, частотой разного рода соци-

310

2. Границы, государственное строительство,...

альных конфликтов. Власти приграничных районов ііьігаются регулировать напряженность, либо «спуская пар» в открытых конфликтах, либо сотрудничая с противоположной стороной.

^ Четвертый подход к изучению государственных границ — гео-графо-политологический. Он формировался скорее в политологии, чем собственно в географии и ознаменовал ее сближение с наукой о международных отношениях. Для политологов наиболее важным было изучить влияние границ и их стабильности на состояние международных отношений. Американские политологи Дж. Герц и П. Диль составили базу данных о 870 политических конфликтах, вызвавших изменение государственных границ с 1815 по 1990 г. [Goertz, Diehl, 1992]. На этой основе авторы построили регрессионную модель, объясняющую распределение территориальных споров во времени и пространстве. Выяснилось, например, что чем больше размер государственной территории страны и выше численность ее населения, тем больше в среднем она была подвержена изменениям границ.

Американские политологи Г. Старр и Б. Мост установили, что чем больше у страны соседей, тем чаще она участвовала в войнах [Starr and Most, 1989].

Вероятность быть втянутой в военные действия втрое выше у страны, имеющей воюющего соседа — иными словами, надежны границы только со стабильными и мирными странами (что, кстати, хорошо понимают в России).

Несмотря на важность этих и других подобных выводов, политологи, однако, не склонны рассматривать связь между территорией и населением: их география, выражаясь языком Баранского, «нечеловеческая» («Человека забыли!»). Оперируя данными по многим регионам и за длительные периоды, политологи не могли рассмотреть связь между природой государства и характером границ, между национализмом и пересмотром государственных рубежей.

В целом, несмотря на богатые исторические традиции, старая географическая лимология оказалась неспособной объяснить, почему в одних случаях даже совсем небольшое изменение государственной территории иногда вызывает в стране бурю страстей и приводит к территориальному спору, продолжающемуся а в

других — новые границы воспринимаются обеими сторонами как Окончательные и не подвергаются сомнениям. Традиционная политическая география не смогла ответить, почему казавшиеся долгое

Раздел [I. Политическая география

время мирными пограничные зоны вдруг в считанные дни превращаются в очаги кровопролитных конфликтов, почему правительства и общественное мнение так часто болезненно чувствительны ко всем вопросам, касающимся государственных границ.

Все известные подходы фактически объясняли феномен государственных границ политическими факторами, трактуя их как зеркало военной, экономической и иной мощи соседних государств. При этом сами эти государства рассматривались как неизменные данности, как регионы,

а иногда и как почти мистические одушевленные существа, действующие как единое целое. Сущность и политика государств, равно как и иерархические отношения между ними на глобальном и уровнях почти совершенно не принимались