Эта комбинация и является главной структурой антиглобалистской модели для России и, соответственно, западной «осью дружбы» по преимуществу.

Любопытно, что американские эксперты считают, что необходимо как можно скорее развалить эту конструкцию. Тот же Халсман пишет: «Чтобы не позволить зародышу этой коалиции превратиться в настоящую угрозу американской позиции в мире, администрация Буша, Госдепартамент и Совет по национальной безопасности должны использовать стратегию „собирания вишен“. Госдепартамент должен настаивать на общих интересах Америки и Европы, сдерживаться от резких заявлений в адрес недовольных американскими действиями на Ближнем Востоке стран, занимать ведущие позиции в процессе дальнейших реформ в НАТО, развивать стратегический диалог с каждой из европейских стран по отдельности и — самое важное — создать инстанцию единого принятия решений по военно-политическим вопросам в глобальном масштабе». Это означает, что стратегия глобализма состоит в срыве европейско-российской оси партнерства, для чего предпринимаются попытки усилить влияние США на каждую из стран в отдельности.

Мы видели, что США удалось на практике разрушить зародыш франко-германо-российской коалиции, но теоретически эта ось остается по-прежнему главным залогом реальной многополярности. Если Россия хочет обеспечить себе геополитическое будущее, она должна снова и снова заходить на виток создания оси Париж — Берлин — Москва, вопреки всем противодействиям изнутри и извне.

Совершенно иную позицию в отношении геополитической роли Европы занимают Англия и недавно принятые в Евросоюз страны Восточной Европы, которые следуют жестко в русле американской стратегии и всячески саботируют российско-европейский диалог. Этого следует ожидать и в дальнейшем, но последовательная геополитическая воля Москвы поможет справиться и с этим препятствием.

Европейская социал-демократия и республиканский голлизм

Политической основой в Европе для создания западной «оси дружбы» могут выступать различные левые и правые партии.

Европейская социал-демократия традиционно тяготеет к антиамериканизму, отторгая американский либерализм и англо-саксонский индивидуализм. Таким образом, сближение с европейской социал-демократией, развитие политического диалога с ней отвечает стратегии многополярности. Вместе с тем во Франции до сих пор сильны традиции политического голлизма, характерные для правоцентристских политических партий. Не разделяя антилиберальных установок социалистов, они выступают за Единую Европу и сближение с Россией по иным — политико-стратегическим — соображениям: через такой континентальный союз они рассчитывают возродить политическую мощь Старого мира, вернуть ему независимость и суверенность. Это новое издание старого проекта де Голля «Великой Европы от Атлантики до Урала».

В чем-то сходная ситуация и с политическими партиями в Германии, но меньшая политическая самостоятельность Германии и послевоенная история делает их более зависимыми от американских республиканцев (германские «правые») и английских лейбористов (германские «левые»). Настоящими «промоутерами» европейско-российского альянса в Германии выступают экономические структуры: банки, крупные промышленные группы, энергетические концерны, которые осознают российский фактор скорее в формате природных ресурсов, нежели в формате политических моделей.

Безусловно, нельзя сбрасывать со счетов и собственно антиглобалистское движение европейских «крайне левых» и «крайне правых», которые гораздо яснее и ярче выражают антиглобалистские идеи, хотя степень их влияния на истеблишмент часто весьма невелика.

Среди стран Евросоюза к стратегическому диалогу с Россией могут быть привлечены Италия и Испания, но потенциальные участники континентального диалога могут быть найдены и во всех остальных странах — даже в самых «глобалистских», таких как Англия или страны Восточной Европы.

Не испытывая подчас никаких особых симпатий к России как таковой, все эти политические силы могли бы при определенных обстоятельствах стать ядром фактически пророссийского влияния — не напрямую, а через антиамериканизм и стратегический континентализм.