145

послышаться протяжный и гулкий бой прусских орудий.

В 1864 г., в союзе с Австрией, Пруссия двинула свои войска против Дании и отняла у нее Шлезвиг и Голштинию, предоставившие ей гавань Киль, устье Эльбы и чрезвычайно важные участки береговой полосы Балтийского и Северного морей, связанные ныне каналом.

В 1866 г. она повернулась на юг и совместно с Италией выбросила Австрию из германского союза. Хотя сама Италия потерпела при этом поражение, но зато, что она оттянула на себя 160-тысячную австрийскую армию, она, благодаря любезности Наполеона III, получила Венецию.

Наконец пришел черед и Франции собирать печальные плоды тех лет деятельности ее Императора, когда освещенный искусно направленным на него со стороны прожектором, он казался чуть ли не вершителем судеб Европы.

Восстановивший против себя за Севастополь Россию, не поддержавший в 1866 г. Австрию и умышленно брошенный теперь Англией, мечтательный и робкий по натуре Наполеон III слишком поздно увидел, какою игрушкой был он в руках своего коварного союзника. Окончательно потеряв поэтому голову, он, при полной неготовности, сам объявил войну Пруссии и спустя месяц после начала военных действий ехал уже в Германию в качестве пленного. Спустя еще пять месяцев, в богато украшенном картинами былых побед французов над германцами зале Версальского дворца, Вильгельм I провозглашен был Им-

146

ператором единой Германии. Наконец еще через четыре месяца, снова разоренная и еще раз духовно надломленная Франция отодвинута была за те границы, до которых в 1552 г. довели ее Капетинги.

С ослаблением же Франции, образованием Германской империи и Итальянского королевства и теми переменами, которые были внесены войной 1877—1878 гг. на Балканах и деятельностью английской дипломатии на Скандинавском полуострове — на шахматной доске Европы почти все фигуры оказались придвинутыми к востоку и занявшими по отношению к нашей границе следующее положение.

1. Скандинавские государства. Еще перед Севастопольской войной, желая нарушить наши добрососедские отношения со скандинавскими народами, английский кабинет, посредством печати, поднял заведомо ложную тревогу о том, что будто бы Россия ищет выхода к Атлантическому океану через Норвегию, и наметила для этого гавань Викторию*. Затем, чтобы сделать эту скверную выдумку более правдоподобной, в ноябре 1855 г. тогдашние союзники Англии и Франции подписали в Стокгольме со Швецией и Норвегией договор, по которому скандинавские государства обязывались не уступать, не обменивать и не позво-

* Подобный же ложный слух пущен был и весной нынешнего года посредством сильно нашумевшей брошюры Свена Гедина, явившейся ничем иным, как ответом на требования русской печати убрать из Персии английского майора Стокса, работавшего с Морганом Шустером в таком же согласии, в каком Англия работает с С.-А. Соединенными Штатами во всей Южной Азии.

147

лять России занимать какой бы то ни было участок шведско-норвежской территории. Со своей стороны, Англия и Франция обещались, в случае надобности, поддержать шведского короля войсками и флотом.

Измыслив, таким образом, предлог и официально взяв под свое покровительство скандинавские государства, Англия с этой базы распространила свое влияние на Финляндию и начала постепенно превращать Финляндию в свой политический авангард, Швецию в финляндский резерв, а Норвегию оттягивать под собственное крыло, чтобы обеспечить себе пользование норвежскими бухтами при наступательной войне с очередной континентальной державой на Северном море.

2. Германия. Превратясь со времени своего объединения в несколько раз увеличенную Пруссию, эта могущественная военная держава привлекла к себе три четверти нашего внимания и сил.

3. Австро-Венгрия. Вытесненная из Италии и Германского Союза, она повернулась в противоположную сторону, т. е. частью к востоку, а главным образом на Балканы*.

* А для того, чтобы дать читателям возможность судить о том, чей же в действительности мозг работает на Балканах, приведу следующее письмо английского посла в Константинополе сэра Вильяма Уайта к английскому послу в Петербурге сэру Роберту Мориеру, писанное 7 декабря 1885 г.: «Что касается принятого нами образа действий, то я уверен, что вы одобрите его. В будущем Европейская Турция, до Адрианополя, по крайней мере, должна принадлежать христианским народам... Мы подвергались постоянным обвинениям со стороны России в том, что являемся главным препятствием освобождения христианских народов Европейской Турции. Причины для такого особенного образа действий с нашей стороны по счастью перестали существовать; мы имеем теперь возможность действовать беспристрастно и постепенно, с надлежащими одержками [так в оригинале — И. О.], применять ту политику, которая прославила Пальмерстона в отношении Бельгии, Италии и т. д. Русские принесли много жертв для освобождения Греции, Сербии и Княжеств. Но они потеряли все свое влияние в Греции, Сербии и Румынии. Одна только Черногория осталась верной и благодарной... В настоящее время они теряют Болгарию... Эти только что освобожденные народы желают дышать свежим воздухом, но не через русские ноздри (and not through Russian nostrils)... Чувствую, конечно, что все это может иметь свой contre coup в Азии, но мы не можем определить наш курс по чисто азиатским соображениям. Несомненно, что все великие интересы наши там, но мы имеем также и европейские обязанности, и европейское положение, и даже европейские интересы».