проворный — оба они останутся на месте. У Политического организ­ма — те же движители; в нем также различают силу и волю: эту пос­леднюю — под названием законодательной власти, первую — под названием власти исполнительной. Ничто в нем не делается или не должно делаться без их участия.

Мы видели, что законодательная власть принадлежит народу и может принадлежать только ему. Легко можно увидеть, исходя из принципов, установленных выше, что исполнительная власть, напротив, не может принадлежать всей массе народа как законодательнице или суверену, так как эта власть выражается лишь в актах частного характера, которые вообще не относятся к области Закона, ни, следовательно, к компетен­ции суверена, все акты которого только и могут быть, что законами. [...]

Итак, чем менее сходны изъявления воли отдельных лиц и общая воля, т.е. нравы и законы, тем более должна возрастать сила сдержи­вающая. Следовательно, Правительство, чтобы отвечать своему назна­чению, должно быть относительно сильнее, когда народ более много­числен.

С другой стороны, поскольку увеличение Государства представляет блюстителям публичной власти больше соблазнов и средств злоупот­реблять своей властью, то тем большею силою должно обладать Пра­вительство, чтобы сдерживать народ, тем больше силы должен иметь в свою очередь и суверен, чтобы сдерживать Правительство. Я говорю здесь не о силе абсолютной, но об относительной силе разных частей Государства.

Из этого двойного отношения следует, что непрерывная пропорция между сувереном, государем и народом не есть вовсе произвольное представление, но необходимое следствие, вытекающее из самой при­роды Политического организма. Из этого следует еще, что, поскольку один из крайних членов, а именно, народ, как подданный, неизменен и представлен в виде единицы, то всякий раз, как удвоенное отношение увеличивается или уменьшается, простое отношение увеличивается или уменьшается подобным же образом, и что, следовательно, средний член изменяется. Это показывает, что не может быть такого устройства Управления, которое было бы единственным и безотносительно луч­шим, но что может существовать столько видов Правления, различных по своей природе, сколько есть Государств, различных по величине.

Для того чтобы выставить эту систему в смешном виде, скажут, по­жалуй, что, по-моему, дабы найти это среднее пропорциональное и об­разовать Организм правительственный, нужно лишь извлечь квадрат­ный корень из численности народа; я отвечу, что беру здесь это число

Глава 2. ИДЕЙНЫЕ ИСТОКИ ПОЛИТОЛОГИИ                                        165

только для примера; что отношения, о которых я говорю, измеряются не только числом людей, но вообще количеством действия, складыва­ющимся из множества причин; во всяком случае, если для того, чтобы высказать свою мысль покороче, я временно и прибегну к геометрическим понятиям, то я прекрасно знаю, что точность, свойственная гео­метрии, никак не может иметь места в приложении к величинам из об­мети отношений между людьми.

Правительство есть в малом то, что представляет собой заключаю­щий его Политический организм — в большом. Это — условная личность, наделенная известными способностями, активная как суверен, пассивная как Государство; в Правительстве можно выделить некото­рое другие сходные отношения, откуда возникает, следовательно, новая пропорция; в этой — еще одна, в зависимости от порядка ступеней власти, и так до тех пор, пока мы не достигнем среднего неделимого члена, т.е. единственного главы или высшего магистрата, который можно представить себе находящимся в середине этой прогрессии, как единицу между рядом дробей и рядом целых чисел.