|
Но и на этом еще не покончено с проблемой. Ни одна этика в мире не обходит тот факт, что достижение «хороших» целей во множестве случаев связано с необходимостью смириться и с использованием нравственно сомнительных или по меньшей мере опасных средств, и с возможностью или даже вероятностью скверных побочных следствий; и ни одна этика в мире не может сказать, когда и в каком объеме этически положительная цель освящает этически опасные средства и побочные следствия. Главное средство политики — насилие, а сколь важно напряжение между средством и целью с этической точки зрения — об этом вы можете судить по тому, что, как каждый знает, революционные социалисты (циммервальдской ориентации) уже во время войны исповедовали принцип, который можно свести к следующей точной формулировке: «Если мы окажемся перед выбором: либо еще несколько лет войны, а затем революция, либо мир теперь, но никакой революции, то мы выберем еще несколько лет войны!» Если бы еще был задан вопрос: «Что может дать эта революция?», то всякий поднаторевший в науке специалист ответил бы, что о переходе к хозяйству, которое в его смысле можно назвать социалистическим, не идет и речи, но что должно опять- Глава
1.ПОЛИТОЛОГИЯ КАК НАУКА И УЧЕБНАЯ ДИСЦИПЛИНА 21 таки возникнуть буржуазное хозяйство, которое бы могло
только исключить феодальные элементы и остатки династического правления.
Значит, ради этого скромного результата «еще несколько лет войны!» Пожалуй,
позволительно будет сказать, что здесь даже при весьма твердых социалистических
убеждениях можно отказаться от цели, которая требует такого рода средств. Но в
случае с большевизмом и движением спартаковцев, вообще революционным
социализмом любого рода дела обстоят именно так, и, конечно, в высшей степени
забавным кажется, что эта сторона нравственно
отвергает «деспотических политиков» старого режима из-за использования ими тех
же самых средств, как бы ни был оправдан отказ от их целей. Что касается освящения
средств целью, то здесь этика убеждения вообще, кажется, терпит крушение. Конечно,
логически у нее есть лишь возможность отвергать всякое
поведение, использующее нравственно опасные средства. Правда, в реальном мире
мы снова и снова сталкиваемся с примерами, когда исповедующий этику убеждения
внезапно превращается в хилиастичекого пророка, как, например, те, кто,
проповедуя в настоящий момент «любовь против насилия», в следующее мгновение
призывают к насилию, к последнему
насилию, которое привело бы к уничтожению всякого
насилия, точно также, как наши военные при каждом наступлении говорили
солдатам: это наступление
— последнее, оно приведет к победе и, следовательно, к миру.
Исповедующий этику убеждения не выносит этической иррациональности мира. Он
является космически-этическим «рационалистом». Конечно, каждый из вас, кто знает
Достоевского, помнит сцену с Великим инквизитором, где эта проблема изложена
верно. Невозможно напялить один колпак на этику убеждения и этику
ответственности или этически декретировать, какая
цель должна освящать какое средство,
если этому принципу вообще делаются какие-то уступки. [...] Тот, кто хочет силой установить на земле абсолютную справедливость, тому для этого нужно окружение — человеческий «аппарат». Ему он должен обещать необходимое (внутреннее и внешнее) вознаграждение — мзду небесную или земную, иначе «аппарат» не работает. Итак, в условиях современной классовой борьбы внутренним вознаграждением является утоление ненависти и жажды мести, прежде всего Ressentiment'a (неприязни), и потребности в псевдоэтическом чувстве безусловной правоты, поношении и хуле противников. Внешнее вознаграждение — это авантюра, победа, добыча, власть и доходные места. Успех вождя полностью зависит от функционирования подвластного |
Реклама: |