Все станет ясно, если мы поймем, что на самом деле эффективная интеграция и консолидация других народов может стать помехой для архитекторов однополярного мира, заинтересованных в том, чтобы могущественной сверхдержаве противостояли не спаянные и консолидированные «оппоненты», а разрозненные и слабые одиночки. Двойной стандарт проявляется и в ценностной сфере – той области, где формируются твердыни человеческого духа. Новый, глобальный мировой порядок предполагает не взаимный обмен духовными ценностями, а одностороннюю экспансию западных ценностей и категорическое осуждение всего того, что способно им сопротивляться. Протекционистские барьеры, как в области экономики, так и в области культуры, категорически осуждаются западными адептами «открытого общества», когда речь идет о странах не-Запада. Но эти же защитные технологии беззастенчиво применяются самим Западом перед лицом не-Запада. Достаточно привести в пример знаменитые Шенгенские соглашения в рамках Европейского Сообщества. Они прямо основаны на двойном стандарте: в той мере, в какой страны Западной Европы открывались друг другу, они одновременно закрывались для «пришельцев» с Востока и Юга, что нашло отражение в резком ужесточении иммиграционного законодательства, таможенных бартьеров, законов о гражданстве и т. п.

Словом, Запад как цивилизация создает свою коллективную идентичность, свое великое «мы», но одновременно категорически препятствует упрочению коллективной идентичности в странах не-Запада, в которых он хотел бы видеть разрозненную диаспору «граждан мира», питающих отвращение к собственной национальной традиции и тянущихся к Западу.

Здесь уместно провести одну многозначительную аналогию. Во времена существования коммунистического Третьего интернационала (1919– 1943) его идеологи утверждали, что трудящиеся капиталистических стран не имеют отечества – их подлинным отечеством является великий Советский Союз – надежда обиженных и угнетенных всего мира. Коммунистические интернационалисты осуждали «буржуазный национализм» и химеры патриотизма, учили, что главный враг – в своей собственной стране. Коммунистический интернационал утратил убедительность, иссяк политически и идейно, когда всем стало ясно, что за его спиной стоят интересы гегемонистской сверхдержавы, жаждущей власти над миром и потому подтачивающей твердыни национального духа других стран. Сегодня на наших глазах складывается новый либеральный интернационал. Его адепты также внушают, что понятия национального суверенитета, патриотизма, отечества безнадежно устарели и свидетельствуют о темном и агрессивном «традиционализме», что у либералов всего мира есть одно подлинное отечество – Соединенные Штаты Америки, стоящие на страже свободы и прав человека во всем мире. Интересно, какова будет судьба либерального интернационала, когда всем в мире станет ясно, что лозунг тотального национального разоружения, превращения великих независимых наций в диаспору не знающих отечества «граждан мира» на самом деле служит гегемонистским планам одной-единственной сверхдержавы, решившейся навязать модель однополярного мира?

Однополярная модель может состояться только на последовательно проведенном двойном стандарте: с одной стороны, предельное укрепление гегемонистского мирового центра – военно-политическое, экономическое, идейное, консолидация его на основе великого мессианистского мифа, с другой – предельное разобщение противостоящей ему периферии, ее военно-политическое ослабление, идейная дезориентация и деморализация на основе внушения устойчивого комплекса неполноценности – отлучения от передовой Современности. Парадокс этого гегемонистского проекта состоит в том, что по мере его осуществления сама сверхдержава – носитель либерализма неминуемо будет становиться все менее либеральной, все более воинственной, нетерпимой, зараженной имперским и мессианистским духом и националистической гордыней. Когда говорят (применительно к США) «демократическая сверхдержава», забывают о несовместимости этих понятий. «Сверхдержава» означает государство, мощь которого заведомо превышает то, что необходимо и достаточно для отстаивания национального суверенитета. Сверхдержава означает модель, ориентированную на гегемонию – мировую гегемонию. Здесь мало одной только физической мощи – необходима еще и воля, страсть к гегемонии. Эти компоненты гегемонизма обеспечиваются для США идеологией прав человека. «Нарушения прав человека» для США выполняют ту же роль, что «эксплуатация трудящихся» некогда означала для СССР. Советские власти неустанно твердили об эксплуатации трудящихся в капиталистических странах – деле, как будто прямо их не касающемся, ведь речь шла о внутренних делах других стран. Тем не менее пресловутая эксплуатация волновала их куда больше, чем неустроенная жизнь собственных соотечественников. Этот парадокс выражает самую суть гегемонизма – находить изъяны в чужом доме для оправдания своего непрошеного вмешательства.