На Нюрнбергском процессе против Карла Шмитта было выдви­нуто обвинение, причисляющее его к «военным преступникам» на основании фактов сотрудничества с гитлеровским режимом. В част­ности, ему инкриминировалось «теоретическое обоснование легитимности военной агрессии». После детального знакомства судей с сутью дела обвинение было снято. Тем не менее Шмитт, как и Мар­тин Хайдеггер, Эрнст Юнгер и другие «консервативные революцио­неры», стал персоной нон грата в мировом научном сообществе и его труды совершенно игнорировались. Только в 70-е гг. благодаря влиянию на юридическую мысль некоторых теоретиков левого тол­ка труды Шмитта стали постепенно реабилитировать.

Идейное формирование Шмитта происходило в той же атмос­фере идей «органицистской социологии», что и у Ратцеля и Челлена, но на него повлияли также романтические теории «Света Севера» (Nordlicht), согласно которым социально-политические

формы и государственные образования коренятся не в механичес­ком функционировании атомарных личностей, соединенных в ма­тематические конгломераты, но в мифологии, в сакральном мире «стихий и духов»⁷⁰. В теориях Шмитта повсюду наличествует пара­доксальное сочетание «политического романтизма» и «строгого рационализма».

Практически все идеи Шмитта неразрывно связаны с геополи­тическими концепциями, и основные его работы — «Номос Зем­ли»⁷¹ , «Земля и Море»⁷² и другие — посвящены именно осмысле­нию геополитических факторов и их влияния на цивилизацию и политическую историю. Шмитт подчеркивал, что целью геополити­ки являются «применение науки и поиск направлений политичес­кого курса» и что она лежит в основе «подготовки к политическим акциям»⁷³.

Шмитт, совершенно в духе геополитического подхода, утверж­дал изначальную связь политической культуры с пространством. Не только государство, но вся социальная реальность и особенно право проистекают из качественной организации пространства. Отсюда Шмитт вывел концепцию «номоса». Этот греческий термин обозна­чает «нечто взятое, оформленное, упорядоченное, организованное» в смысле пространства. Термин близок к понятиям «рельеф» у Рат­целя и «месторазвитие» у русских евразийцев. Шмитт показывает, что «номос» есть такая форма организации бытия, которая устанав­ливает наиболее гармоничные соотношения как внутри социально­го ансамбля, так и между этими ансамблями. «Номос» — выражение особого синтетического сочетания субъективных и объективных факторов, органически проявляющихся в создании политической и юридической систем. В «номосе» проявляются природные и культур­ные особенности человеческого коллектива в сочетании с окружа­ющей средой.

В книге «Номос Земли» Шмитт показывает, каким образом спе­цифика того или иного земного пространства влияла на развивши­еся в нем культуры и государства. Он сопоставляет между собой раз­личные исторические «номосы», особенно подчеркивая фундамен­тальный дуализм между отношением к пространству кочевников и оседлых народов.

Но самый важный вывод из анализа «Номоса Земли» заключает­ся в том, что Шмитт вплотную подошел к понятию глобального исторического и цивилизованного противостояния между цивили­зациями суши и цивилизациями моря. Исследуя «номос» Земли, он столкнулся с его качественной, сущностной противоположностью «номосу» Моря. Это привело к созданию особой геополитической методологии для осмысления политической истории мира. «Суша — Море» — с помощью этой пары противоположностей Шмитт надеялся внушить необходимость перейти от «планетарного мышления категориями силы» (planetarisches Machtdenken) к «мышлению за­конами организации пространства» (raumgesetzliches Ordnungs-denken), с тем чтобы осуществилась «глобальная организация про­странства», соответствующая «планетарному пространственному сознанию»⁷⁴.

В 1942 г. Шмитт выпустил труд — «Земля и Море», который вмес­те с более поздним текстом «Планетарная напряженность между Востоком и Западом и противостояние Суши и Моря» (1959)⁷⁵ со­ставляет важнейший документ геополитической науки.