Спикмен выдвинул свои идеи в годы войны, а сформулировал геополитические цели США после победы союзников. В американс­кой энциклопедии в годы второй мировой войны появилась статья, в которой указывалось, что «среди абсурдной софистики немецкой геополитики мы находим значительное количество истин, полез­ных и важных для решения мировых проблем, которые, вполне воз­можно, будут нас беспокоить в течение будущих веков»⁷⁸. Одним из первых, кто попытался не только теоретически реабилитировать престиж геополитики в США, но и подсказать представителям не­мецкой геополитической школы выход из кризиса, был именно Спикмен. Впоследствии к подобного рода деятельности подключи­лись такие «теоретики силы», как Джон Дьюи, Джеймс Бернхем, Дж. Киффер и др.

Деятельность Спикмена в этой области началась с утверждения, что «термин геополитика является подходящим названием для ана­лиза и упорядочения данных, которые необходимы для принятия решений по определенным вопросам внешней политики»⁷⁹. Харак­терно, что такое заявление было сделано в последний год войны, когда исход ее уже был предрешен. Тем самым немецким геополи­тикам давали понять, что война была фактически проиграна не по вине ее теоретиков, что в неудачах на Восточном фронте был пови­нен генералитет во главе с Гитлером, что фашизм использовал гео­политику в своих военных целях без ведома самих геополитиков и т.п. Именно такой установки придерживался Карл Хаусхофер на Нюрнбергском процессе.

Спикмена можно в известном смысле назвать наследником гео­политических доктрин Мэхэна, только с «более сухопутным укло­ном». Его глобальные геополитические модели и выводы показыва­ют, что он находился также под сильным влиянием концепций Маккиндера, хотя в то же время он предпринял попытку их реви­зии. Сама ревизия эта в общем мало оригинальна; ее главная осо­бенность в том, что она сделана явно с позиций геополитических интересов Соединенных Штатов, как они понимались Спикменом.

Для Спикмена, в отличие от первых геополитиков, сама геогра­фия не представляла большого интереса, а еще меньше волновали его проблемы связи народа с почвой, влияние рельефа на нацио­нальный характер и т.д. Спикмен рассматривал геополитику как важ­нейший инструмент конкретной международной политики, как ана­литический метод и систему формул, позволяющих выработать наи­более эффективную стратегию. «В мире международной анархии, — писал Спикмен, — внешняя политика должна иметь своей целью прежде всего улучшение или, по крайней мере, сохранение сравни­тельной силовой позиции государства. Сила в конечном счете со­ставляет способность вести успешную войну, и в географии лежат ключи к проблемам военной и политической стратегии. Территория государства — это база, с которой оно действует во время войны, и стратегическая позиция, которую оно занимает во время временно­го перемирия, называемого миром. География является самым фун­даментальным фактором во внешней политике государства потому, что этот фактор — самый постоянный. Министры приходят и ухо­дят, умирают даже диктатуры, но цепи гор остаются непоколеби­мыми»⁸⁰.

В этом плане Спикмен жестко критиковал немецкую геополити­ческую школу (особенно в книге «География мира»), считая пред­ставления о «справедливых или несправедливых границах метафи­зической чепухой». Как и для Мэхэна, для Спикмена характерен утилитарный подход, четкое желание выдать наиболее эффектив­ную геополитическую формулу, с помощью которой США могут скорейшим образом добиться «мирового господства». Этим прагма­тизмом определяется строй всех его исследований.

Взгляды Спикмена изложены в книге «Стратегия Америки в ми­ровой политике» (1942) и в изданной посмертно работе «География мира» (1944). Развив критерии, впервые предложенные Мэхэном, Спикмен выделил десять критериев, определяющих геополитичес­кое могущество государства:

1) поверхность территории;

2) природа границ;

3) объем населения;