Пространственная характеристика политики показывает и то, что люди, находясь в отдалении или вблизи от центра власти, как прави­ло, формируют и вполне определенный угол зрения на власть. Иначе говоря, в зависимости от определенной территориальной диспози­ции люди приобретают и соответствующую политическую оптику. Ска­жем, человек, следящий из провинции за осуществляющейся в сто­лице властью, и человек, наблюдающий данные процессы из точки их совершения, чаще всего имеют несовпадающие представления и оценки о дееспособности и эффективности правления. В целом мож­но сказать, что, как правило, чем шире такая территориальная раз­несенность взглядов, тем больше возможностей для роста полити­ческой напряженности. Следовательно, одним из резервов усиления компромиссности политической жизни является обеспечение терри­ториальной равномерности воззрений на власть.

Одним из механизмов такого умиротворения политики выступает изменение местоположения акторов, обозрение ими политических процессов из разных точек пространства. К слову сказать, не случай­но руководители государства постоянно совершают поездки по раз­личным районам страны. Помимо прочего, это дает и возможность понять специфику отношения к власти со стороны населения, про­живающего на разном удалении от центра.

Темпоральные свойства политики

Способность политики разворачивать свои процессы во времени объясня­ется ее свойством темпоральности.

Это временное измерение политики демонстрирует особый тип про­тяженности существования ее институтов, взаимоотношений правя­щей и оппозиционной элит, индивидуальных и групповых акторов, государственных и международных организаций.

С одной стороны, политическое время качественно отличается от физического, астрономического времени. Ведь люди существуют в по­литике не только в более жестком, регламентированном режиме жиз­недеятельности (например, лицам, избранным в парламент или выд­винутым в правительство, полномочия даются на строго определен­ный срок; граждане исполняют электоральные функции опять-таки в строго установленное время и т.д.). Помимо своей функциональной «жесткости» политическое время обладает способностью внезапно за­канчиваться, «умирать моментальной смертью». Крах правящего ре­жима, внезапная отставка министра, политическое убийство лиде­ра – эти и подобные им факты говорят о чрезвычайной непредсказу­емости временного завершения политических событий. Иначе говоря, у каждого субъекта существует собственный срок и ритм жизни в по­литике. А это ставит акторов перед необходимостью точнее соразме­рять свои цели с предоставленными на время условиями, мобилизовывать и концентрировать для этого ресурсы, усилия, энергию.

С другой стороны, время в политике поистине многолико. Реаль­ные политические процессы осуществляются сразу в нескольких вре­менных диапазонах:

Ø        в рамках реального времени (в них политические события вос­принимаются непосредственно с точки зрения их актуальной завер­шенности);

Ø        в рамках исторического времени (предполагающего более ук­рупненную оценку происходящего в его взаимосвязи с прошлыми событиями, т.е. требующего обобщения фактов, определенной логи­ки истолкования эволюции группы политических фактов);

Ø        в рамках эпохального времени (оперирующего значительно бо­лее масштабными критериями оценки событий, приспособленными для оценки больших этапов политической истории не только отдель­ных государств, но и континентов).

Таким образом, одно и то же политическое событие может иметь различные временные координаты, если его измеряют то мгновения­ми, то состояниями целых политических систем, эволюционирующих в истории человечества. Это свидетельствует о том, что политическая реальность существует одновременно в разных временных, хрональных (от греч. hronos – время) полях, различающихся собственными диапазонами, а следовательно, и специфическими критериями оцен­ки событий, фазами и циклами внутреннего развития. Реальная поли­тика есть пересечение временных полей, предполагающих разную сте­пень интенсивности изменений.