Более того, исторический опыт показывает, что во всех известных империях всегда наступает трагический момент в геополитическом самосознании их населения. Например, после падения Австро-Венгерской империи произошло крушение идеологии австрославизма (программа переустройства Австро-Венгрии в федеративное государство, выдвигавшаяся чешскими политиками и культурными деятелями с 1840-х годов до начала Первой мировой войны) в Чехословакии, а затем логично последовал роковой для этой страны 1938 год (Мюнхенский сговор западных стран с Гитлером против Чехословакии) и далее произошла известная цепочка событий, приведшая к многомасштабным завоеваниям германских фашистов как на Западе, так и на Востоке.

В результате крушения геополитического статуса возникает проблема выработки новой геополитической идеи, которая в другой

11

Раздел /. Геополитика

уже внутренней и внешней среде государства служила бы кристаллизации общества. В такие моменты само общество естественным образом поляризуется (обычно на «консерваторов» и «новаторов» и представителей неопределенного, нередко коварного с общественной точки зрения «третьего пути»), и не исключено, что в ходе неизбежной общественной борьбы в основу геополитической идеи будут поставлены иллюзорные и очень опасные для нации и государства идеи.

В современном мире для ряда стран характерна поляризация идей почвенничества, с одной стороны, и космополитизма — с другой.

На примере Ирана можно видеть, как после прерванных в конце 1970-х годов достаточно радикальных реформ «сверху» (по инициативе и при содействии шаха) восторжествовала одна из упрощенных форм почвенничества — фундаментализм с исламской окраской (исламизм). И это привело к негативным последствиям, характерным для закрытого общества. В то же время Испания, где были традиционпы (как и в России) споры между «почвенниками» и «западниками», в период позднего франкизма и после пего, избежала противопоставления «универсальных законов» развития и национальной самобытности, что способствовало успешной модернизации общества и возрождению национальной духовной сферы. Некоторые исследователи считают, что Испания излечилась от «невроза самобытности». Опыт многих стран показывает, что инстинкт самосохранения вовсе не заключается в фундаментализме или ложно понимаемом величии патриотизма, нередко связываемого с интересами того или иного идеологического течения в ущерб подлинных интересов государства. Напротив, они являются сдерживающим фактором обновления общества.

Проблема неустойчивости геополитических идей относится и к имперской державности. Американский исследователь Ричард Нибур подметил, что все империи имели в себе довольно глубокие «духовные опоры» (по Нибуру — «идеи благодати»). Однако эти «духовные опоры» никогда не существовали сами по себе, они базировались на военно-государственном могуществе империй, образно говоря — на штыках. Эта связка, в конечном счете, была предпосылкой самораспада и истощения духовного кода и внутренней легитимности имперской системы [Нибур, 1996].

Культурно-психологический подход к геополитике разрабатывается и для планетарного уровня. Например, американский геополитик, директор Института стратегических исследований при Гарвардском университете Сэмюэл Хантингтон выдвинул и обосновал гипотезу мировых конфликтов между различными цивилизациями.

После того как в системе международных отношений последовательно сменились конфликты:

12

Введение

• преимущественно между властелинами (династические конфликты до Вестфальского мира 1648 г., завершившего Тридцатилетнюю войну в Европе между Габсбургским блоком и антигабсбургской коалицией в пользу последней);

• между нациями (после Великой Французской революции 1789-1794 гг.);

• между идеологиями (после Октябрьской социалистической революции 1917 г.) —

линии раскола между различными цивилизациями стали главными линиями геополитических фронтов1.