Федерализм в Советском Союзе существовал как структура, набор институтов, но не как процесс — реальная практика согласования демократических интересов республик. Тем не менее было бы крайне ошибочно, а с позиций строительства федеративного государства в современной России и опасно утверждать, что наследие СССР как федерации сводится лишь к более или менее искусственным политическим границам в постсоветском пространстве, этнотерриториальным и другим этническим конфликтам.

Прежде всего, в России имелся опыт местного самоуправления на основе системы земства (см. главу 4), хотя и неизвестно, насколько его история сохранилась в коллективной исторической памяти народа. Далее, «искусственный» федерализм в СССР, как, впрочем, и в бывшей Югославии, и в Чехословакии, да и в ряде других многонациональных федераций, создал национальные политические элиты, а отчасти — и национальную интеллигенцию —

407

Раздел 11. Политическая география

движущую силу национал-патриотизма и современных процессов строительства национальной и политической идентичности. «Федерализм создает региональные политические элиты там, где их прежде не существовало, рабочие места в управлении для региональных группировок, больше возможностей для переговоров о перераспределении власти... »

Каждая политико-территориальная единица в бывшем Советском Союзе имела строго регламентированное право иметь собственные государственные ведомства, в том числе и внешнеполитические, пусть и рудиментарные, собственную Академию наук, национальные киностудии и оперные театры (союзные республики, кроме РСФСР) или институты, занимавшиеся национальным языком,

литературой, искусством (автономии), из которых, как правило, вышли многие лидеры национальных движений.

Опыт государственности, хотя бы и в такой ограниченной форме, как в бывших Югославии и СССР, имеет первостепенное значение в мобилизации этнических и/или региональных групп населения, в формировании их идентичности, а следовательно, и в эволюции политико-территориальной организации стран и целых регионов.

Да и в таких почти мононациональных, собственно русских регионах, как Приморье, до сих пор слышны ссылки на опыт эфемерной Дальневосточной республики. Поэтому как бы ни повернулись московские власти к нынешним субъектам РФ, какими бы слабыми многие из них ни были, каким бы противоречивым ни был исторический опыт федерализации последних лет, его уже невозможно вычеркнуть из истории российских регионов. Если и удастся «росчерком отнять у регионов их действительную

или мнимую самостоятельность, то только силовыми методами, при условии ликвидации демократии в России вообще.

Более или менее длительное существование административных, а тем более — политических границ между субъектами федерации, пусть даже поначалу и искусственных, не связанных ни с каким реальным членением территории, по данным многочисленных исследований как европейских, так и американских географов, оказывает значительное воздействие на сознание и, в частности, на электоральное поведение людей. Между людьми, проживающими в пределах одного субъекта федерации или одной административной единицы, создается общность интересов, и соседние сельские общины, разделенные политико-административной границей, часто

408

3. Федерализм в территориально-политической организации общества

голосуют совершенно по-разному — так же как центры соответствующих штатов или земель. Закрепление сначала в Федеративном договоре, а затем в Конституции административного деления, стабилизировавшегося на большей части территории России, с годов способствует развитию или воссозданию региональной идентичности, хотя процесс этот весьма медленный.

Федерализм, по всей видимости, — теперь уже неизбежный путь развития российской государственности и в силу разнообразия природных и социально-экономических условий на огромной территории страны, национального состава населения многих регионов, и в силу уже приобретенного исторического опыта, т.е. и по морфологическим, и по генетическим причинам.