Такое общехристианское понимание закона представляет глубинную ценность, но не потому, что оно решает антиномию закона и благодати, а напротив, скорее потому, что оно затрудняет ее решение. Только здесь раскрывается вся глубина антиномии, «вся новизна и парадоксальность сверхприродной и сверхзаконной системы благодатных ценностей, этой «этики не от мира сего». Эта новая система ценностей не терпит рядом с собой никакой другой: она несовместима с признанием суверенной ценности закона.

В христианской дихотомии Закона и Благодати Вышеславцев увидел также вариацию рассуждений на тему соотношения позитивного и естественного права. Позитивность в праве есть сфера человеческого несовершенства, поскольку закон как таковой не может содержать в себе непосредственно ные ценности, но, правда, может иметь их в виду. Новый Завет исходит из представлений о бессилии закона человеческого в борьбе с грехом, являющимся следствием несовершенства человеческой природы.

Обращаясь к традиционной теме идейных взаимовлияний Востока и Запада, Вышеславцев констатирует, что всемирность есть необходимость и для русской мысли, однако при этом нередко проявляют себя избирательность и

что делает Платона русским Платоном и Бентама или Канта русскими Бентамом и Кантом.

Евгений Васильевич Спекторский (1875—1951) — автор фундаментальных исследований и учебных изданий по истории социальной философии, историко-генетической семантике обществоведения, курса начал правоведения и государствоведения, а также исследователь роли христианства в развитии права и государства. Преподаватель, затем декан юридического факультета и ректор Киевского университета. В 1920 г. эмигрировал и закончил жизненный путь профессором Свято-Владимирской православной духовной академии в

6. Политико-правовые учения юристов русского зарубежья

881

внешним поведением), только внешней регулятивной нормой, «ничего не оставляющей для свободы воли», тогда как божья благодать в христианской традиции направляет духовные силы человека к полноте бытия в Абсолюте, в Боге. Именно религия заменяет рабскую зависимость от закона свободой милосердия, именно христианство направляет человека на путь бытия в абсолютной духовно-душевной красоте и совершенстве, к жизни, основанной на христианской нравственности и чувстве справедливости, способных к благотворному применению в каждом случае морально-правового и иного социального конфликта.

Обращаясь к историческому опыту, Вышеславцев заключает, что «закон есть основная святыня всего античного мира, основной принцип дохристианской и внехристианской этики». Жизнь в законе, в праве и государстве, продолжает он, есть совершенная жизнь. Это убеждение живет в народном сознании, выражается в поговорках, в изречениях популярной морали и педагогики. Демосфен называл законы душой государства. Для Платона государство есть воплощение закона, порядка, меры («симфонии» и «симметрии»). Для Аристотеля совершенное государство то, где властвуют законы, а не люди. У стоиков закон стал естественным законом — универсальным космическим принципом, обозначавшим одновременно порядок мира, порядок природы, а также божественный закон, который вместе с тем являет собой закон нашего разума и сообразование с которым есть добродетель. Так на место положительного закона государства как высшей ценности пришел естественный закон как закон высшей добродетели, имеющий универсальное, сверхнациональное и всеобязательное значение.

Впервые это широкое и широчайшее понятие закона, объемлющего всякий положительный и естественный закон, «прописанный в сердцах», определил апостол Павел. В согласии с ним католическая церковь реципировала стоическое учение о естественном законе, которое вошло в средневековую теологию, в систему Фомы Аквинского и Ф. Суареса и пребывает в качестве незыблемого принципа естественного права и естественной морали в католической идеологии вплоть до сего времени: вечный Божественный закон, естественный закон лежат в основе положительного закона и являются мерилом его ценности. Протестантизм стоит на той же точке зрения. Так, для М. Лютера закон есть не только Закон Моисеев, но и закон всякого права и всякого государства, а также естественный за-