Другим вариантом истолкования технократических новаций стал вывод о том, что новейшая технология, административная стратегия или научное открытие отныне ничего не меняют в

768

Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в.

господстве различных элит, будь то элита львов (харизматических лидеров) или элита лис (организаторов и бюрократов) либо, подругой классификации, — элита экономическая, политическая, профессионалов, интеллектуалов и др.

Макс Вебер (1864—1920) — один из крупных политических мыслителей и социологов XX столетия, высказавший ряд фундаментальных положений относительно социологических характеристик права и природы современной политической власти, в особенности ее легитимности и законности.

Отправляясь от азбучного положения о том, что власть государства так или иначе связана с физическим насилием, Вебер уточняет, что современное государство следует воспринимать таким человеческим сообществом, которое успешно притязает на монополию легитимного употребления физического насилия в пределах данной территории, причем все другие социальные институты употребляют насилие только по дозволению государства.

В отличие от К. Маркса, предполагавшего преодоление всех современных противоречий в неком общественном состоянии, где свободные индивиды объединятся в свободные ассоциации во имя счастья и свободы, Вебер не видел никакого выхода из современных противоречий социальной жизни. Он считал, что движущей силой современности следует считать не капитализм как таковой, а растущую рационализацию социального мира, причем капитализм следует воспринимать лишь одной из театральных сцен рационализации, поскольку рационализация имманентна любым вариантам управления и вполне сосуществует с идеей господства права. Процесс рационализации присущ любой фабрике, любой государственной бюрократической машине и даже такой разновидности централизации материальных ресурсов, которая присуща деятельности верховного сеньора в иерархии феодального общества.

Всепроникающая рационализация, имеющая место при капитализме, усиливает власть технологии и уменьшает человеческую духовность. Она фактически разъединяет человечество и отчуждает его от естественных ритмов, присущих ему в досов-ременном состоянии. Этот процесс оживляет те опасения, которые Гегель и Маркс высказали в отношении социального отчуждения как одного из последствий модернизации. Рационализируемая современность уверенно объявляет войну традиции и обычаю в пользу разумности, прогресса и свободы. Ее зако-

9. Теории элит, бюрократии и технократии

769

номерный плод — цивилизованный, разумный человек — обеспечен в этом качестве некими ключами к надежному знанию. Вследствие рационального познания природы и хода вещей человек освобождается от доминирозания определенной идеологии, от сомнительной традиции или обычая.

Вебер, однако, увидел и другой возможный крен в этой социальной трансформации. Рациональный человек практически осужден заниматься осуществлением только рациональных задач и подчинять себя результатам формальных логических вычислений. В итоге осознание силы и влияния социально-функциональных структур настраивает человека не на борьбу против чего-то трудно осуществимого, а на подчинение тем требованиям, которые очерчены для него исчисленной разумностью.

Рационализация доминирует сегодня через посредство трех главных процедур: контроля над социальным целым при помощи всяческих подсчетов (собирания и фиксирования информации в виде письменных документов и т. д.); систематизации смыслов и значения отдельных параметров в виде определенным образом упорядоченной системы; методологического оправдания некоторых повседневных правил (включая правила моральные, юридические и др.).

Одним из важных следствий такой рационализации становится новая систематизация всех верований и всяческое исключение логически несостоятельных или попросту мифических или мистических построений в пользу более абстрактных или универсальных построений. Так, возникает новая радикальная поляризация между публичной и частной сферами жизни, причем бюрократизация управления более всего гарантирует превращение частных вопросов в публичные, например, когда речь идет о распределении публичных финансов и других ресурсов. Полная деперсонализация административной деятельности в бюрократических структурах в силу их приверженности к учету и организационной технике также усиливает тенденцию к формальной рациональности.