После первых шагов по осуществлению крестьянской реформы Чернышевский приходит к выводу о неспособности самодержавно-бюрократической организации к реформированию и начинает ориентироваться на крестьянскую революцию. В прокламациях к крестьянам, в обращении к русским конституционалистам у него представлен широкий комплекс предложений и рекомендаций относительно необходимых перемен в устройстве общества и государства: свободная от бюрократического гнета и опеки крестьянская община, местное представительное управление и самоуправление, самостоятельный и праведный суд, ограничение царского самовластия, управление на основе законов.

В отличие от Герцена Чернышевский — убежденный демократ. Он вступает по этому вопросу в спор с Б. Н. Чичериным, который утверждал, что «демократия похожа на абсолютизм в том отношении, что очень любит бюрократию и централиза-

594

Глава 17. Россия в XIX в.

цию». Чернышевский возражал против этого и полагал, что демократия по своему характеру противоположна бюрократии. Например, администрация в условиях демократии должна находиться в подчинении у жителей того округа, делами которого она занимается, и это связано с тем, что каждое село и город, каждая область независимы в своих делах; подобно тому и каждый гражданин должен быть независимым в делах, касающихся его одного.

В плане социально-философском Чернышевский пережил эволюцию своих идей и взглядов, вначале от просветительства в духе антропологизма и материализма к народничеству с его поисками ускоренного варианта общественных перемен (войны, революции, прозорливость законодателя). Затем, под влиянием европейских революционных и контрреволюционных событий, ему, «мужицкому демократу» (Ленин), пришлось признать, что всякое участие сельских или городских простолюдинов в конечном счете используется к выгоде своекорыстного меньшинства. Будучи неудовлетворенным крестьянской реформой в России, он стал скептически относиться к революционным потенциям русского крестьянства, хотя и допускал грядущее восстание народа, к которому его подтолкнет половинчатый и грабительский характер реформы. Чернышевский даже предостерегает современников от вероятных негативных последствий выступлений народа в силу того, что он «невежествен, исполнен грубых предрассудков и слепой ненависти... Он не пощадит и нашей науки, нашей поэзии, наших искусств; он станет уничтожать всю нашу цивилизацию».

Всматриваясь в опыт западноевропейских революций и народных освободительных выступлений, он обращал внимание на весьма характерные и отнюдь не воодушевляющие их черты и особенности: освободительные движения там часто возглавляли люди, у которых больше энтузиазма, чем проницательности, а в некоторых случаях это были заурядные «прогрессивные глупцы». Более того, не только «модерантисты» (умеренные), но даже радикалы вступали в противоестественные союзы с реакционерами. В итоге революционеры нередко отказывались включать в свои программы требования, которые были нужны массе (например, в делах поземельного пользования). К тому же люди, лишенные политического знания, оказывались по своей неопытности и наивности игрушками в руках интриганов; плуты заводили взявшихся за «историческую работу» лю-

8. Русский анархизм

595

в болото; доверчивость к обманщикам чаще всего губила доброе дело. Наконец, самое важное — возникающие в ходе таких движений сверхцентрализованные военно-бюрократические режимы становились «действительно самым лучшим» механизмом для «достижения безграничного произвола лицу, держащему его в руках».

Герцена и Чернышевского чаще всего относят к разряду революционных демократов и одновременно таких социалистов-утопистов, которые являются ближайшими предшественниками социалистических (пролетарских по марксистской терминологии) демократов. Однако, если воспользоваться словарем самих аттестуемых, их можно было бы назвать создателями «теории об улучшении народного быта» (выражение Чернышевского, использованное в характеристике учения Сен-Симона), в которой речь шла об улучшении в интересах народа существующей системы отношений и учреждений. Оба мыслителя проявили при этом незаурядную универсальность и представили в обоснование своих радикальных политических и социальных программ развернутую аргументацию не только философского и социологического, но также культурологического, политэкономическо-го и правоведческого характера.