364

Глава Эпоха европейского Просвещения

Корень существующих социальных зол, которые могут и должны быть уничтожены, Вольтер видел прежде всего в засилье невежества, предрассудков, суеверия, в подавлении разума. Главным оплотом и виновником всего этого он считал церковь, католицизм. Понятно, почему беспощадная борьба с ними занимает весьма большое место в творчестве мыслителя. Достается от него Богу, который изображается тираном, сеющим злобу и слепым в своей ярости. Священнослужители презрительно именуются бонзами и дервишами, осуждаются религиозные преследования и фанатизм.

Именно религиозный фанатизм, единомыслие, которое насаждает церковь, умерщвляют, как убежден Вольтер, жизнетворное начало всякой свободы — свободу совести и слова. Надо, однако, знать и помнить, что, относясь крайне враждебно к католической церкви, к католицизму, мужественно сражаясь с ними, Вольтер отнюдь не отвергает религию и религиозность как таковые. Крылатыми стали его слова: «Если бы Бога не существовало, Его следовало бы выдумать». Антиклерикальный настрой не мешал Вольтеру полагать, что религия должна оставаться необходимой уздой для народных масс.

Вольтера очень трудно заподозрить в демократизме. Идеи Просвещения, его принципы, по Вольтеру, «это не для портных и сапожников». Мыслитель, столь высоко ценивший знания, интеллект, умение мыслить, всерьез полагает, что «если чернь начнет думать, то все погибло». Люди физического труда сами по себе не являлись у Вольтера объектом его трепетного почитания. Скорее даже наоборот.

Вольтера нисколько не заботили проблемы переустройства общества на демократических началах. Больше того, демократии, народовластия он смертельно боялся. Но чрезвычайно близки были ему иные проблемы: естественное право, свобода, равенство. Обращение к концепций естественного права, естественного закона — способ легитимировать, придать наивысший авторитет самым значимым для Вольтера политико-юридическим ценностями: свободе и равенству, воплощающим одновременно разум и интерес, данные природой.

Свобода у него в первую очередь — свобода личности, индивида, частная свобода, а не свобода общества в целом. Стержнем личной свободы служит свобода слова, а с нею и свобода печати. В особенности выделяет он свободу совести в качестве антипода удручающей католической нетерпимости. Весьма глу-

6. Вольтер

365

бокой была оценка Вольтером (достигавшим подчас также вершин политэкономической мысли своей эпохи) свободы труда — характерного знамения Нового времени. Эта свобода предстает как право каждого «продавать свой труд тому, кто за него дает наибольшую плату, ибо труд есть собственность тех, кто не имеет никакой собственности».

Подлинная свобода, по убеждению Вольтера, проявляется в том, что люди перестают быть формально зависимыми друг от друга; они становятся автономными субъектами. Это, однако, совсем не равносильно воцарению хаоса в обществе, возникновению беспорядочных столкновений в нем автономных воль. Отношения зависимости, определенной связанности действий индивидов остаются. Но теперь такие отношения приобретают совсем другой смысл. «Свобода, — писал Вальтер, — состоит в том, чтобы зависеть только от законов». Так прорастала на французской почве ставшая позже весьма известной и популярной на Западе идея «господства права».

В истории политических и правовых идей свобода и равенство нередко противопоставлялись друг другу. Вольтер подобного противопоставления избегает. Напротив. Завидным считал он положение, при котором свобода дополняется и подкрепляется равенством. «Быть свободным, иметь вокруг себя только равных, такова истинная жизнь, естественная жизнь человека». Равенство людей понимается им в строго политико-юридическом смысле: обретение всеми людьми одинакового статуса гражданина, одинаковая зависимость всех граждан от закона и одинаковая защита их законом. Такое равенство в его трактовке весьма содержательно и социально эффективно. Однако сторонником имущественного равенства (эгалитаристом) и общности имуществ Вольтер не был. Обладание имуществом (либо отсутствие такового) должно, согласно Вольтеру, сказываться на положении человека в обществе. В частности, право голоса в вопросах общественного блага могут иметь, по мнению Вольтера, не любой-и каждый, а лишь собственники.