7. Зиновий Отенский

237

но «пагуба, всякое нестроение и мятеж неустраним» может наступить и в том случае, если «сами цареви аще начнут творити... перед очами своими, а не разсмотряти всему царству об-щия пользы и крепости». Такие цари были известны в истории, и они подобными действиями «свои великие царствия погуби-ша или чюжим преподаша яко же вавилонские владыки пер-сианам, перские македонянам, македоны римлянам». Да и не только эти, но и такие славные царства, как греческое и иудейское, были погублены, поскольку их цари правили, только «уповая собою и все твориша перед очами своими».

Продолжая эту мысль, Зиновий пишет, что власть крепка только в тех странах, где «владычествующие царие имут синклиты и епархии» и всех своих подданных судят только по закону («иже согрешающих в законы истязуют»), а исполняют казни (наказания) палачи, а отнюдь не сами цари «своими руками умучивают согрешивших». По-видимому, здесь содержится прямой намек на беззакония Ивана IV. Об этом впоследствии напишет и А. М. Курбский. Если же царь не соблюдает этих требований, то он уподобляется тирану. Этот термин в русской политической литературе впервые употребил Зиновий Отен-ский в соответствии с его прямым назначением, обозначив им самовольное и незаконное использование верховной власти в интересах властвующей персоны и во вред подданным. Именно в таком значении он употреблялся и западноевропейскими мыслителями — современниками Зиновия.

Осуждение тиранических способов правления тесно связано с проблемой законной реализации власти в обществе. Отенский старец основательно и подробно развивает мысль о том, что праведная и угодная Богу жизнь может быть организована только на основании закона. Царь, по мысли Зиновия, фигура подзаконная, и сила его основана на «правде» — законе, поскольку она представляет собой начало оправданию, т. е. законному рассмотрению всякого дела.

Используя антитезу, предложенную еще Максимом Греком, Зиновий рассказывает о завоевании православной Византии «худым и малым языком» — турками, объясняя падение некогда «преславного греческого царства» тем, что греки, имевшие великое внешнее благочестие, «дел христианских не снабдеша, суда бо не взыскаша и праведного суда не судиша, вдовицы и сироты оставиша хотящим озлобляти их и милости подручным не сотвориша, и злата на владомых собирати не пересташа, и

238 Глава 10. Русская политико-правовая мысль в XI—XVII вв.

обидимых из рук обидящих не отомстиша». Поэтому Бог допустил завоевание этого великого православного народа «худым и малым» мусульманским только в силу того, что «турцы... правду и суд творяху», хотя и «веру Христову ненавидяху и оби-дяху, Бог же правду любит больше всего». Эту же тему в дальнейшем разовьет И. С. Пересветов, написав на ее основе целое «Сказание о Магмет-салтане и о царе Константине», исходя из того же сопоставления «верного» (православного), но неправедного царства Константина с «неверным», но праведным царством «Магмет-салтана».

От неправедных судов, которые не противостоят злу, в государстве множится «насилие в татьбе и убийствах» и возникают всякие настроения. Для достижения благих целей люди не должны следовать «неправде» и отступать от закона. Здесь рассуждения Зиновия во многом перекликаются с традициями, заложенными еще Иларионом. Зиновий рассматривает закон как ступень в достижении человечеством нравственного совершенства: «закон пестун нам бысть приводя всех ко Христу».

Зиновий делит законы на три категории.

К первой относятся законы божественные — заповеди Бога, Святоотеческие писания и постановления церковных Соборов. Источником данного законодательства служит непосредственно Божественная воля, поэтому оно по своей природе Богодухно-венно.