В силу характерной для Средних веков нерасчлененности теологических и юридических категорий закон понимался как божественное веление, сформулированное богоизбранной личностью (Законы Моисея, Законы Мохаммада и т. д.). Иларион употребляет этот термин в теологическом и юридическом значениях, понимая под ним жесткое предписание, обязательность исполнения которого гарантируется принудительной силой. Закону подчинены внешние поступки людей, причем на той ступени их развития, когда они еще не достигли совершенства и могут погубить друг друга. Так, Моисей первым обратил к законопослушной жизни «племя Авраамово», дав им законы, на-

212

Глава 10. Русская политико-правовая мысль в XI—XVII вв.

чертанные на скрижалях, которые запретили им убивать, воровать, лгать, прелюбодействовать и т. д.

По мысли Илариона, подзаконное состояние не предоставляет людям свободы в выборе своих действий, так как они принуждены под страхом наказания исполнять волю Бога, государя, господина. Закон Иларион рассматривал как «предтечу и слугу Истины и Благодати». Понятие Истины и Благодати Иларион связывает с учением Христа. Иисус выступает в качестве носителя Истины, воплощенной в его Новом Учении и запечатленной в Евангелиях; поэтому и люди, воспринявшие это учение и реализующие его заветы в своем поведении и действиях, вступили на путь Истины. Заповеди Моисея сохраняют человеку жизнь, спасая его земное, бренное существование, а учение Христа спасает душу, приводя людей к совершенству и делая их достойными запечатленного в них образа Божия.

В Иисусе Христе Истина и Благодать совмещены, ибо Благодать в нем присутствует изначально. Человеку Благодать дается при крещении без каких-либо заслуг с его стороны, и от нее «зависит начало веры», но сохранить ее возможно только в том случае, если люди будут следовать заветам Христа. Иисус по своей природе не может лишиться Благодати, а человек может в том случае, если он «не будет подвигаться во всех добродетелях внутренне и внешне». Благодать, таким образом, одновременно и дар, и путь к постижению Истины. Познавать учение Христа и выполнять его нравственные заповеди человек может только сознательно и свободно.

В этом русле Иларион рассматривает и сопоставляет Закон и Истину. Истина у него не антитеза Закону, ибо такой антитезы нет и у самого Христа, который утверждал, что он пришел в мир не для того, чтобы нарушить закон, но исполнить его. У Илариона тоже Закон — лишь ступень к познанию Истины, в которой воплощена христианская нравственность. В его сопоставлении Закона и нравственности явное предпочтение отдается нравственным критериям, определяющим поведение человека в обществе. Недостаточность Моисеевых законов Ила-рион находит еще и в том, что они охватывают узкий круг людей — только «племя Авраамово» и не распространяются на другие народы, в то время как превосходство учения Христа (Истины) заключается в распространении его на все края земные и на всех живущих в них людей, независимо от их национальности (эллины, иудеи или иные народы).

2. «Повесть временных лет» Нестора

213

К преимуществам Истины Иларион относит причастность к Богу всех людей не фактом рождения, а крещением и благими делами. Заповедь любви, дарованная Иисусом, превращает всех людей в ближних, и они, соединясь в любви к Богу и выполнении заповедей Христа, перестают враждовать между собой.

Термин «правда» Иларион использует тогда, когда речь заходит о формах реализации властных полномочий или о вершении правосудия. Когда же Иларион говорит о беззаконии, то он характеризует его как «неправду».

Владимир (образец для подражания современным князьям) «правдой облечен, крепостью перепоясан, истиной обут, смыслом венчан», т. е. правил мудро и по правде-закону, как и положено христианскому властителю.

Тема праведного суда также интересовала Илариона. Он затронул проблему наказания и «милости виноватому». Принцип наказания он сформулировал как воздаяние каждому по делам его. В «Молитве» он просит Бога мало наказывать и много миловать: «мало язви и милостиво исцели, вмале оскорби и вскоре овесели». Очевидно, что в такой форме Иларион изложил свое отношение к наказательной политике, которую ожидал не только от Бога, но и от земного властителя.