Способом взаимодействия людей является антагонизм — «необщительная общительность». Природа хочет раздора, и это является предпосылкой развития человека.

Общественное развитие осуществляется в форме культуры, «которая, собственно, и состоит в общественной ценности человека», а его содержанием является просвещение.

Понятие просвещения неразрывно связано у Канта с понятием вины человека. Эта вина не ситуативна и не случайна. Вина человека заключается в данности, фактичности его бытия. Свобода никогда не предполагается, она всегда полагается как поступок. Не критика суеверий и не знание каких-то истин, а только готовность к самостоятельному мышлению, готовность к тому, чтобы самостоятельно удостовериться в чем-либо, делает нас просвещенными людьми.

Кант исходил из того, что политика должна соответствовать идее права и морали. Следовательно, идея свободы должна быть конкретизирована в праве как политическом принципе. Главную опасность для государственного общежития людей он усматривает в том, что единство политической жизни, всеобщая воля может быть связана с некоей материей цели, материей высшего блага. В таком случае право в государстве становится чем-то особенным, обусловленным благом. Власть тогда будет носителем и толкователем идеи высшего блага и автономия воли превратится в простую фикцию. Именно в этом усматривал он трагедию французской революции, именно здесь заключалось основное противоречие политической доктрины Руссо. В этой плоскости лежит ответ на вопрос, почему все требования признания прав и свобод личности оборачиваются пустой декларацией. Любой мотив, признаваемый в качестве общей цели, неизбежно приводит к деспотизму.

Идею права Кант формулирует следующим образом: «Прав любой поступок, который или согласно максиме которого свобода произвола каждого совместима со свободой каждого в соответствии со всеобщим законом».

3.4. Национально-экономическая парадигма 73

Отношение людей друг к другу в такой общности, в которой они подчинены принудительным законам согласно требованию чистого разума, Кант называет гражданским обществом. Отношение их единства к отдельным членам общества он называет государством. «Государство (сш/ая) — это объединение множества людей, подчиненных правовым законам».

Государство отказывается от принуждения индивида в исполнении им нравственных обязанностей, признавая за ним моральную автономию, и оставляет за собой функцию правового принуждения. Почему же необходимо отказаться государству от стремления к общему благу как достижению счастья для всех членов общества? Кант убежден, что для великого разнообразия материальных целей невозможно найти общее основание. Всякая иная позиция, ставящая на первое место принцип счастья, делает власть всеобщим основанием, политической идеей общности людей. «Суверен хочет по своим понятиям сделать народ счастливым и становится деспотом».

Общественный договор как идея разума конституирует правовое состояние гражданского общества, основываясь на следующих априорных принципах: «1) свобода каждого члена общества как человека; 2) равенство его с каждым другим как подданного; 3) самостоятельность каждого члена общности как гражданина».

Кант различает в государстве три власти: законодательную, исполнительную и судебную. Власти в государстве дополняют друг друга и взаимозависимы.

Различные формы отношения власти и народа могут быть разделены по количеству правящих и по способу управления. Первое есть форма господства, а второе — форма правления. По количеству правящих государства подразделяются на автократические, аристократические и демократические. Однако это различение не имеет принципиального значения, поскольку оно является лишь следствием первоначального законодательства. Во всех этих формах право применяется лишь частично и не является принципом свободы, а лишь способствует покорности народа.

Формы правления подразделяются на республиканскую и деспотическую. Чистая республика — единственный способ правления, делающий свободу условием любого принуждения, которое необходимо для правового государственного строя. Принцип суверенитета права своим следствием имеет недопустимость сопротивления существующей власти. Только гласность и свобода печатного слова могут опосредствовать этот конфликт, поскольку благосостояние подданных не вытекает с необходимостью из идеи права и может быть следствием более или менее удачного управления, ошибки которого нельзя считать результатом дурного умысла.