действуют естественному развитию партнерских экономических отношений стран Евразии друг с другом: русские газ и нефть (плюс ядерное оружие) легко могут сделать Европу экономически (и политически) независимой, а европейские инвестиции и высокие технологии способны ускоренно возродить российское хозяйство (с Японией — то же самое). США всячески противодействуют этому. Они хотят, чтобы мы все стагни-ровали, а они процветали. Поэтому мы не любим Америку.

Консервативные круги России не любят Америку, потому что транслируемая ею глобалист-ская культура безнравственна и порочна, она пестует извращения и подростковую олигофрению. Кровь, похоть, обман, прославление ловких мошенников и жестоких убийц, порно-стерв и прилизанных жиголо не имеет ничего общего с константами нашей собственной культуры и традиции, освещенных жертвенностью, поиском правды и справедливости. Они пропагандируют «безопасный секс» и изменение пола, оскорбляя этим наше достоинство. Они осмеивают высшие до-

стижения человеческого духа как архаику и «дикость», реформируют религии и культы на потребу глумящимся оглупленным ордам, свирепо ищущим развлечений. Поэтому мы не любим Америку.

Левые отвергают США, потому что это цитадель мирового капитализма . Это — и наследие советского воспитания, и вполне современный вывод о качестве капиталистической системы, с которой мы столкнулись не в учебниках и турпоездках, а в повседневности. Тот, кто потерял в либеральных реформах все, тот, кому плохо и трудно сегодня живется, справедливо возлагают вину за свои беды на заокеанских про-моутеров этого безобразия. С ними солидарны как обездоленные старой формации, так и новые ЬоБегБ, молодые русские юноши и девушки, подыхающие от наркотиков, эскадроны проданных в рабство проституток, отчаявшиеся, лишенные будущего студенты, ребята из простых семей, ушедшие в криминал. «Левые» — это не только советский вчерашний день, это критический ответ на то, что есть сегодня, и несогласие с тем,

что капитализм готовит нам на завтра. И ряды российских «левых» не редеют, а остаются как минимум такими же: на место выпадающего (по факту смерти), примерзшего к полу (нетоплен-ной сытым Чубайсом) иркутской квартиры ветерана встает студент в очках и черной кожаной фуфайке или небритый тракторист под 40. Поэтому мы ненавидим Америку.

Мы не любим Америку, и мы хотим, чтобы ее не было, мы хотим закрыть ее снова, убрать в дальний ящик, замкнуть засовами двух океанов.

Но если разобраться, мы ненавидим только ту Америку, которая вламывается к нам в дом, унижает наш народ, бомбит наших друзей сербов, отнимает наши доходы, навязывает себя изо всей щелей, высокомерно учит нас жить, нагло и никого не слушая, приноравливается атаковать Ирак, присылает в качестве обязательных шаблоны своей пошлейшей культуры, свои несъедобные морозные ножки. Другая Америка — одноэтажная и подземная, сонная, жирно-белая, с застрявшим между зубами полицейским хотдо-гом и отплясывающе чернокожая, с каньонами

и гниющими автомобилями, хайвэями и полочкой «Apocalypse Culture» в книжных магазинах, с реднеками и клонированными сектантами, с черными вертолетами и синими чертями — нам безразлична ; кто-то может ее любить, кто-то нет, это уже никакого значения не имеет. «The West is dead», как справедливо заметил Пэт Бьюкенен, кандидат в Президенты США.

В сущности, нам плевать на Америку, мы вовсе не ненавидим ее , но покуда она такая, как есть, все-таки какое-то нехорошее чувство живет в каждом из нас... Может быть, я ошибся, может быть, это не ненависть.

Но все равно: «yankee», пожалуйста, «go home». От греха подальше.

Глава 4. Есть ли друзья у России? Оси дружбы и ось вражды

Дружба по идеологическим признакам

Часто приходится слышать, что «у России сегодня нет союзников», что «от нас отвернулись все». Эта мысль имеет под собой определенные основания, но нуждается одновременно в более внимательном анализе.