Глава 2. Геофинансы: евро уб доллар

Универсальное и национальное значение валют

Деньги — это инструмент обмена. В этом их универсальная функция, ведь обмен распространяется на всех, независимо от гражданства. А национальная валюта — это явление локальное и отражающее систему экономики данного конкретного государства. Диалектика двух ролей денег составляет нерв современных мировых финансов — это главное противоречие эпохи глобализации. Доллар в такой ситуации перерастает национальную валюту и превращается в мировую резервную валюту, т. е. становится деньга-

ми в чистом виде — в их универсальной функции. Но, будучи вместе с тем национальной валютой конкретной страны — США, он одновременно есть выражение и показатель американской экономики. Ответ лежит только в полной и окончательной глобализации: США перерастают уровень национального государства и становятся ядром Соединенных Штатов Мира с мировым правительством. Мировой банк уже существует, Международный валютный фонд — также. Логика развития постиндустриального общества неумолимо приводит к этому — «единый мир», «единые деньги», «единая политическая система» (демократия), «единое экономическое устройство» (либерализм, рынок). В такой картине все обратимо: единая валюта представляет единое государство, единая политическая система гарантирует единое экономическое устройство и наоборот.

Евро как революция

Однако в процессе глобализации возникло явление, которое несколько выпадает из общей логики — европейская валюта, евро.

Переход стран Евросоюза на евро знаменовал собой амбициозный план иного сценария глобализации, и даже шире — иного сценария развития мировой истории. На магистральном пути долларовой глобализации и сопутствующей американизации европейцы поставили очень серьезную ловушку. Они объявили Европу с ее процветающей модернизированной экономикой особой зоной, которая не ограничена рамками национального государства (с неизбежными экономическими лимитами), но и не интегрируется напрямую в «единый мир» с очевидной американской гегемонией. Тем самым они бросили вызов не только доллару, но и «американскому мессианству», однополярному миру и «мировому правительству» (ведь только через отождествление собственных национальных интересов с глобальными США способны разрешить противоречие между планетарным масштабом своей экономи-

ческой и политической экспансии и границами национальной экономики). Евро предлагало себя в будущем как альтернативная версия «мировой резервной валюты», но это подразумевало универсализацию иной социально-политической модели — не ультралиберальной, как в случае США, но скорее умеренно социал-демократической и кейнсианской в классическом европейском духе. Если бы этот вариант по какому-то стечению обстоятельств не реализовался, то пример евро и в этом случае стал бы приглашением для других региональных интеграционных структур идти тем же путем — к эмиссии стойкой региональной валюты, выражающей собой не национальную экономику, но общий знаменатель большого числа соседних государств, объединенных географией, цивилизацией, уровнем экономического развития и историческими интересами — одним словом, «общей судьбой». Это напрямую касается тихоокеанской зоны, постсоветского пространства, арабского мира, Латинской Америки.

В такой ситуации баланс валютных торгов евро к доллару, по сути, есть захватывающий спек-

такль конкуренции двух альтернативных проектов глобализации: в них дана краткая формула борьбы за будущее. Доллар падает — перевес у многополярного мира, евро слабеет — позиции американской гегемонии крепнут.

Евро и доллар: антагонисты или конкуренты?

Конечно, эта схема описывает процессы в самом грубом приближении. Евро и доллар тесно переплетены между собой, так же, как существенно интегрированы европейская и американская экономические системы. Тактически евро и доллар взаимодополняют друг друга и позволяют в определенных случаях избегать надвигающихся кризисов, связанных с бурным ростом и перегревом финансовых рынков. Подобно тому, как страшно перегретый в области высоких технологий американский фондовый рынок в 2001 году был спасен от неизбежного, казалось бы, краха, перемещением многих триллионов долларов на гораздо более понятный и конкретный рынок