властью. Однако их планы и действия никогда не основывались ни на явном отказе от их первоначальной теории бессилия политической власти, ни на каком-то тщательно разработанном взгляде на самую фунда­ментальную проблему всякой политики, а именно проблему контроля за контролерами, за опасной концентрацией власти в государстве. Марксисты так и не осознали всего значения демократии как единст­венного хорошо известного средства осуществления такого контроля.

Как следствие, марксисты не смогли понять опасности, таящейся в политике, ведущей к возрастанию власти государства. Более или менее бессознательно отказавшись от доктрины бессилия политики, они со­хранили взгляд, согласно которому проблема государственной власти не является важной. Власть плоха, по их мнению, только потому, что находится в руках буржуазии. Оставаясь приверженцами своей форму­лы диктатуры пролетариата, марксисты так и не поняли, что всякая власть — политическая не в меньшей мере, чем экономическая, — опасна. Действительно, марксисты не смогли осознать принципа [...] согласно которому всякая широкомасштабная политика должна быть институциональной, а не личностной. И когда они шумно требуют рас­ширения полномочий государственной власти (в противоположность Марксову взгляду на государство), они не принимают во внимание то, что дурные личности могут завладеть этой более широкой властью. От­части именно это является причиной, по которой — как только марк­систы все же приступали к рассмотрению вопроса о вмешательстве го­сударства — они планировали предоставить государству практически беспредельную власть в области экономики. Они сохранили Марксово холистское и утопическое убеждение, согласно которому только совер­шенно новая «социальная система» может улучшить существующее положение вещей.

Я дал критику этого утопического и романтического подхода к соци­альной инженерии [...] но хочу добавить, что экономическое вмеша­тельство, даже предлагаемые нами постепенные, поэтапные методы социальной инженерии могут привести к бесконтрольному возраста­нию власти государства. Интервенционизм, следовательно, крайне опасен. Это, конечно, не является решающим аргументом против него, поскольку государственная власть всегда была и останется опасным, но неизбежным злом. Однако надо помнить следующее важное предо­стережение: если мы ослабим нашу бдительность и если, предоставляя государству больше власти через интервенционистское «планирова­ние», не будем одновременно усиливать наши демократические институты,

Глава 10. ГОСУДАРСТВО КАК ИНСТИТУТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ                                       503

то можем потерять свободу. А если свобода будет потеряна, то будет потеряно и все остальное, включая и «планирование». Действи­тельно, с какой стати планы, касающиеся благосостояния людей, долж­ны выполняться, если люди не обладают властью, чтобы обеспечить это? Только свобода может сделать безопасность надежной.

Таким образом, мы видим, что существует не только парадокс сво­боды, но и парадокс государственного планирования. Если мы плани­руем слишком много, т.е. отдаем слишком большую власть государству, то свобода будет потеряна, и это поставит крест и на самом планирова­нии.

Высказанные соображения возвращают нас к нашему призыву к по­степенным, поэтапным методам социальной инженерии в противопо­ложность утопическим или холистским методам, а также к нашему тре­бованию, согласно которому следует планировать меры для борьбы против конкретного зла, а не для установления некоторого идеального добра. Государственное вмешательство должно быть ограничено в той степени, которая в действительности необходима для защиты свободы.

Вместе с тем недостаточно сказать, что предлагаемые нами решения должны быть минимальными, что нам следует быть бдительными и что мы не должны отдавать больше власти государству, чем это необходимо для защиты свободы. Такие требования скорее всего только ставят про­блемы, чем показывают пути их решения. Вполне возможно, что реше­ний таких проблем вообще не существует. Действительно, приобрете­ние новой экономической власти государством — чья сила в сравнении с силами его граждан всегда опасно велика — может сделать сопро­тивление ей бесполезным. Ведь до сих пор еще никто не доказал, что свободу можно сохранить, и не показал, как ее можно сохранить.