Специфика Европы заключается, по мнению Видаль де ла Блаша, в том, что здесь как нигде в мире весьма близко соседствуют друг с другом самые различные географические условия: горы и моря, лесные массивы и степи, большие реки, текущие с юга на север и связывающие различные зоны, плодородные прибрежные почвы, наиболее изрезанная морская линия побережья, а также во многом обусловленный этими условиями климат, не способствую­щий паразитизму, но и не столь суровый, чтобы парализовать энер­гию человека. Эти факторы в значительной мере и привели к фор­мированию на европейском пространстве самого большого много­образия отдельных очагов, локальных сфер, небольших сообществ со своими «образами жизни», которые находились в постоянном взаимодействии. Имитация, пример, заимствование, способность впитывать самые различные влияния стали основой динамизма и богатства европейской цивилизации, одной из ее характерных черт⁶³.

Концепция Видаль де ла Блаша перекликается с некоторыми положениями концепции Ратцеля. прежде всего с его подходом к всемирной истории как «беспрерывному процессу дифференциаций». Ратцель уделял большое внимание локальным очагам, из которых складывалось многообразие цивилизаций. В одной из своих работ он писал: «Благодаря обособленности могли развиваться те различия, которые лишь впоследствии стали взаимно влиять друг на друга и благотворно или вредно действовать на природные свойства челове­ка. Все расовые и культурные различия народов, все различия в мо­гуществе государств в конце концов должны быть сведены к про­цессу дифференциаций, совершающемуся путем изменений в гео­графическом положении, климате и почве»⁶⁴. В отличие от Ратцеля Видаль де ла Блаш, помимо акцента на активной роли человека и помимо отрицания географического детерминизма (свойственного Ратцелю), совершенно иначе определял роль государств, полити­ческих образований в процессе развития цивилизаций. Если для Рат­целя государство — это прежде всего «органическое существо», раз­вивающееся в соответствии с «законом растущих территорий»⁶⁵, то де ла Блаш склонен рассматривать его скорее как нечто внешнее, вторичное, определяемое в конечном счете самим характером и формой взаимодействия различных локальных очагов, этих отдельных ячеек цивилизации. Примечательно, что ни Ратцель, ни Видаль де ла Блаш не отрицали возможности образования мирового государ­ства. Ратцель, однако, связывал эту возможность с территориаль­ным ростом государств, который он считал универсальной тенден­цией. Развитие контактов, расширение торговых отношений он рас­сматривал прежде всего в качестве прелюдии к установлению поли­тического контроля данного государства над новыми колонизируе­мыми территориями. Торговля и война у Ратцеля — это две формы, две стадии в процессе территориального роста государства⁶⁶. Видаль де ла Блаш также уделял большое внимание вопросам коммуника­ций, считал возможным создание в будущем мирового государства в результате взаимодействия отдельных локальных очагов. Он рас­сматривал этот процесс взаимодействия как самодостаточный, спо­собный привести в отдаленной перспективе к тому, чтобы человек стал осознавать себя в качестве «гражданина мира»⁶⁷.

Важной особенностью концепции Видаль де ла Блаша является тезис о постепенном преодолении противоречий между морскими и континентальными государствами за счет складывания принци­пиально новых отношений между землей и морем: континенталь­ные пространства становятся более проницаемыми, разветвленная сеть коммуникаций ориентирует их в сторону морских путей, море в свою очередь все больше становится зависимым от связей с конти­нентальными зонами. Это «взаимопроникновение» земли и моря есть универсальный процесс — таков вывод Видаль де ла Блаша⁶⁸.

Поссибилизм де ла Блаша был воспринят большинством геопо­литических школ как коррекция жесткого географического детер­минизма предшествующих геополитиков. Во Франции, как уже от­мечалось, он стал основателем национальной географической шко­лы, представителями которой стали Л. Февр, А. Деманжон, Ж. Готтман, Ж. Брюн, Э. Мартонн и др. Подход де ла Блаша был учтен и немецкими геополитиками школы Хаусхофера, которые считали критику Видаль де ла Блаша вполне обоснованной и важной. В таком случае, очевидно, возрастала роль этнического или расового факто­ра при рассмотрении политической истории государств, а это резо­нировало с общим всплеском расовых проблем в Германии 20-х гг.