России, Франции, Бельгии, Голландии, Люксембурга, Швейцарии и других стран. Поль Лагард в 1875 г. писал, что Германия сможет выполнить свою «миссию умиротворения Европы», лишь если в со­став ее границ «будут включены все территории, расположенные от Эмса до устья Дуная, от Мемеля до Триеста, от Меца до берегов Буга. Только такая Германия будет в состоянии обеспечить свое са­мостоятельное существование, сможет при помощи своей кадровой армии завоевать Францию и Россию, а призвав еще и резервистов, завоевать и Францию, и Россию, вместе взятые»⁵¹ .

Следует отметить, что, несмотря на блистательную диплома­тию Отто фон Бисмарка, своим возникновением Второй рейх был обязан военной мощи Пруссии. Синтез идеологических германс­ких мифов с современной индустриальной и военной мощью дал начало государству, в котором на первое место ставились героизм, агрессия, сила и господство. Пруссия рассматривалась как нечто вроде вооруженного лагеря в центре враждебного окружения. Не случайно Бисмарк говорил, что единственными эффективными границами Германии является ее армия. Постепенно сформирова­лась территориальная концепция обширной и могущественной «Срединной Европы» (Mitteleuropa), руководимой Германией. Другим народам региона также предлагалась защита от внешней опас­ности, особенно от Франции на Западе и России на Востоке. Сама Германия как органическое образование отождествлялась с духов­ным понятием «срединное положение» (Mittellage). Это еще в 1818 г. сформулировал представитель мистического направления в немец­ком протестантизме Арндт: «Бог поместил нас в центре Европы; мы (немцы) — сердце нашей части света».

В разработку идеи «Срединной Европы» внесли свой вклад такие ученые, как Адольф Ласеон, Карл Лампрехт, Леопольд фон Ран­ке, Герман Онкен и др. К числу глашатаев германской «Срединной Европы» принадлежали не только немцы, но и шведские ученые Рудольф Челлен и Свен Хедин. Наиболее законченное выражение эти идеи получили в книге И. Парча «Mitteleuropa», опубликован­ной в 1906 г., и в работе евангелического пастора Фридриха Науманна, появившейся под тем же названием в 1915 г.

Науманн в своей книге поставил геополитический диагноз, тож­дественный концепции Челлена. С его точки зрения, для того, чтобы выдержать конкуренцию с такими организованными геополитичес­кими образованиями, как Англия (и ее колонии), США и Россия, народы, населяющие Центральную Европу, должны объединиться и организовать новое интегрированное политико-экономическое про­странство. Осью такого пространства будут, естественно, немцы.

Науманн, вместе с Челленом, защищал идею «геополитическо­го» охвата германскими империалистами всех стран, расположенных между Атлантическим океаном и Персидским заливом, Балти­кой и Адриатикой; Челлен и Науманн доказывали, что вся эта тер­ритория имеет единую «географическую судьбу», не заключает в себе никаких «естественных границ» и на протяжении веков якобы не терпела «раздробления». Науманн выводил программу империа­листических захватов Германии — «Берлин — Багдад» — из предше­ствовавшего исторического развития огромной территории Средин­ной Европы и Ближнего Востока. «Срединная Европа» в отличие от чистых пангерманистских проектов была уже не национальным, но сугубо геополитическим понятием, в котором основное значение уделялось не этническому единству, а общности географической судьбы. Проект Науманна подразумевал интеграцию Германии, Ав­стрии, придунайских государств и, в далекой перспективе, Фран­ции.

§ 4. Концепция «Морской силы» (А. Мэхэн)

Сэр Альфред Тайер Мэхэн (1840—1914) — американский исто­рик, кадровый военный, офицер американских Union Navy, адми­рал морского флота. В 1885—1889 гг. — преподаватель истории воен­ного флота в военно-морском колледже в Ньюпорте (Род-Айленд), а с 1886 г. — его президент, Мэхэн не пользовался термином «геополитика», но методика его анализа и основные выводы точно соответствуют сугубо геополити­ческому подходу. Практически все его книги были посвящены од­ной теме — теме «морской силы» (Sea Power). Если Ратцель, Маккиндер и Хаусхофер делали упор на преимущество континенталь­ных держав, то Мэхэн, наоборот, выдвинул концепцию преимуще­ства морских или океанических держав.