Все эти тезисы являются основополагающими принципами гео­политики в той форме, в которой она разовьется несколько позднее у последователей Ратцеля. Более того, отношение к государству как к «живому пространственному, укорененному в почву организму» есть главная мысль и ось геополитической методики. Такой подход ориентирован на синтетическое исследование всего комплекса яв­лений независимо от того, принадлежат ли они человеческой или нечеловеческой сфере. Пространство как конкретное выражение при­роды, окружающей среды, рассматривается как непрерывное жиз­ненное тело этноса, это пространство населяющего.

Какими Ратцель видел соотношения этноса и пространства, видно из следующего фрагмента «Политической географии»: «Государство складывается как организм, привязанный к определенной части поверхности земли, а его характеристики развиваются из характе­ристик народа и почвы. Наиболее важными характеристиками явля­ются размеры, местоположение и границы. Далее следуют типы по­чвы вместе с растительностью, ирригация и, наконец, соотноше­ния с остальными конгломератами земной поверхности, в первую очередь, с прилегающими морями и незаселенными землями, ко­торые, на первый взгляд, не представляют особого политического интереса. Совокупность всех этих характеристик составляет страну (Land). Но когда говорят о «нашей стране», к этому добавляется все то, что человек создал, и все связанные с землей воспоминания. Так, изначально чисто географическое понятие превращается в ду­ховную и эмоциональную связь жителей страны и их истории.

Государство является организмом не только потому, что оно ар­тикулирует жизнь народа на неподвижной почве, но потому что эта связь взаимоукрепляется, становясь чем-то единым, немыслимым без одного из двух составляющих. Необитаемые пространства, не­способные вскормить государство, это историческое поле под па­ром. Обитаемое пространство, напротив, способствует развитию го­сударства, особенно если это пространство окружено естественными границами. Если народ чувствует себя на своей территории есте­ственно, он постоянно будет воспроизводить одни и те же характе­ристики, которые, происходя из почвы, будут вписаны в него»¹⁴.

Отношение к государству как к живому организму предполага­ло отказ от концепции «нерушимости границ». Государство рожда­ется, растет, умирает, подобно живому существу. Следовательно, его пространственное расширение и сжатие являются естествен­ными процессами, связанными сего внутренним жизненным цик­лом. Ратцель, конечно, понимал, что захват чужих территорий не может происходить гармонически, мирно, без военных столкнове­ний. Поэтому он утверждал: «Сущность государств такова, что они развиваются, соревнуясь с соседними государствами, причем на­градой в борьбе в большинстве случаев являются части террито­рии»¹⁵. Почему дело обстоит именно таким образом? «Народ рас­тет, увеличиваясь в числе, страна — увеличивая свою территорию. Так как растущий народ нуждается в новых землях для увеличения своей численности, то он выходит за пределы страны. Первона­чально он ставит себе и государству на службу те земли внутри страны, которые до сих пор были не заняты: внутренняя колони­зация. Если последней становится недостаточно, народ устремля­ется вовне, и тогда появляются все те формы пространственного роста... которые, в конце концов, неизбежно ведут к приобрете­нию земли: внешняя колонизация. Военное продвижение, завоева­ние, часто с ней связано»¹⁶. Ратцель приходит к выводу, что тре­бование Германией колоний является следствием естественного биологического развития, свойственного якобы всем молодым и сильным организмам¹⁷. Существование «народа без пространства» неизбежно приводило, по Ратцелю, к стремлению приобрести зем­ли, то есть к войне. Таким образом, Ратцель придавал войне харак­тер естественного закона¹⁸.

Неудивительно, что многие критики упрекали Ратцеля в том, что он написал «катехизис для империалистов». При этом сам Рат­цель не скрывал, что придерживался националистических убежде­ний. Для него было важно создать концептуальный инструмент для адекватного осознания истории государств и народов в их отноше­нии с пространством. На практике же он стремился пробудить «чув­ство пространства» у вождей Германии, для которых чаще всего географические данные сухой академической науки представлялись чистой абстракцией. Большое пространство поддерживает жизнь, считал Ратцель. Он был убежден, что потребность человека в боль­шем пространстве и его способность использовать его эффективно станет политическим принципом международной политики XX века. Ратцель верил, что в будущем будут доминировать крупные государ­ства, занимающие большие континентальные пространства, подобные Северной Америке,  Евро-Азиатской России, Австралии и Южной Америке.