Очевидно, что идеократия прямо противоположна прагматико-коммерческому подходу, доминировавшему в доктринах Маккиндера, Мэхэна и Спикмена. Таким образом, русские евразийцы дове­ли до окончательной ясности идеологические термины, в которых проявлялось исторически противостояние моря и суши. Море — ли­беральная демократия, «торговый строй», прагматизм. Суша — идео­кратия (всех разновидностей), «иерархическое правление», доминация религиозного идеала.

Взгляды Савицкого на идеократию резонируют с идеями немец­кого социолога и экономиста Вернера Зомбарта, делившего все со­циальные модели и типы на два общих класса — «герои» и «торгов­цы». На геополитическом уровне термин «герой», «героизм» утрачи­вает метафорический, патетический смысл и становится техничес­ким термином для обозначения юридической и этической специ­фики идеократического правления.

Роль Савицкого и, шире, русского евразийства в развитии гео­политики как науки огромна. И странно, как мало внимания уделя­ется этому направлению в западных учебниках. В лице Савицкого мы имеем совершенно сознательного, ответственного и компетентного геополитика, который полноценно и обоснованно выражает пози­цию хартленда, причем отталкиваясь от наиболее глубинных — русских — его областей. Геополитическая доктрина Савицкого — это прямая антитеза взглядам Мэхэна, Маккиндера, Спикмена, Видаль де да Блаша и других талассократов. Причем только в данном случае речь идет о законченном и развернутом изложении альтернативной доктрины, подробно разбирающей идеологические, экономические, культурные и этнические факторы.

Сравнение идей русских евразийцев с теориями немецких геополитиков-континенталистов (Хаусхофер, Шмитт и т.д.), которые так­же пытались построить собственную геополитическую теорию как антитезу стратегии «Морской силы», показывает, что у немцев в этом направлении пройдена лишь половина пути, а у русских (в первую очередь у Савицкого) мы имеем дело с законченной и непротиворечивой, полноценной картиной мира. В этом смысле мож­но вывести некоторый закон: «Чем ближе воззрения немецких континенталистов к русскому евразийству, чем полнее принимают они Ostorientierung, тем последовательней и логичней их доктрины, эф­фективней их политические проекты, созданные на геополити­ческой основе».

Ближе всего к Савицкому подошли германские национал-боль­шевики — в частности, Эрнст Никиш, — которые прекрасно осоз­навали двойственность геополитического положения Германии, чья «срединность» относительна и вторична по сравнению с абсолют­ной культурной и континентальной «срединностью» русских. Отсю­да они делали вывод, что Германия не может претендовать на роль геополитического синтеза, что она должна сделать выбор между юго-западной, славянофобской, католической и, в некоторых аспектах, талассократической (буржуазной) Германией (вместе с Австрией) и северо-восточной германо-славянской, социалистической, русо­фильской, протестантской и спартанской Пруссией. Никишу при­надлежит знаменитый геополитический тезис — «Европа от Влади­востока до Флессинга», и только такой подход со стороны немцев гармонично вписывается в последовательное континентальное евразийство. Естественно, что линия антикоммуниста и славянофо­ба Гитлера — как бы ни пытались корректировать ее некоторые на­много более исторически ответственные консервативные револю­ционеры и геополитики — не могла не привести к тому, что Герма­ния надолго утратила свое историческое бытие в результате кош­марного поражения, нанесенного именно теми силами, «вечный союз» с которыми только и мог обеспечить немцам соучастие в ми­ровом господстве теллурократии.

Лев Николаевич Гумилев (1912—1992) — историк, этнолог, фи­лософ, доктор исторических и географических наук — собственно геополитические темы в своих трудах не затрагивал, но его теория этногенеза и этнических циклов продолжает линию органицистского подхода и отчасти географического детерминизма, которые со­ставляют сущность геополитики уже у Ратцеля, Челлена, Хаусхофера и др.