Отрыв России-Евразии от Мирового океана породил особый уклад хозяйствования. Огромные размеры территории и наличие природных богатств постоянно подталкивают Евразию к осознанию своей экономической самодостаточности, превращению ее в автономный «континент-океан»27.

Евразия в старом смысле слова, отмечают евразийцы, подразделяется уже не на Европу и Азию, а на:

• срединный континент, или собственно Евразию,

• два периферических мира:

• азиатский (Китай, Индия, Иран);

• европейский, граничащий с Евразией примерно по линии: реки Неман—Западный Буг—Сан—устье Дуная [Евразийство..., 1992, с. 41].

Последняя граница является водоразделом двух колонизационных волн с Востока и Запада. Такое географическое положение России-Евразии способствовало объединению и синтезу двух начал Старого Света — Востока и Запада. Образовался новый тип культуры

26 Концепция «месторазвития» Савицкого — одна из ключевых в евразийстве. Она очень близка к «органицистской» школе немецких геополитиков (Ратцель, Хаусхофер). Социально-политическая среда и ее территория, по Савицкому, представляют собой единое целое, «географический индивидуум или ландшафт». Это объединяющее начало России-Евразии при всей ее национальной, расовой, религиозной, культурной, языковой, идеологической мозаике.

27 Заметим сходство данной центро-периферической модели евразийцев с моделью хартленда Маккиндера.

157

Раздел I. Геополитика

с чертами материковой (континентальной) культуры в противовес океанической, а точнее, атлантической культуре Европы, Америки и, вообще, британо-атлантической модели развития. В России-Евразии осуществлен синтез европейского и азиатского начал.

Срединный континент стал плавильным тиглем для славянотюркских народов, сформировавших в результате органический сплав российского суперэтноса, его культуру. Следовательно, евразийская культура — синтетическая. «Надо осознать факт: мы не славяне и не туранцы (хотя в ряду наших биологических предков есть и те, и другие), а русские» [там же, с. 39].

Позднее Л. И. Гумилев назвал исторически складывавшийся в Евразии тип культуры скифско-сибирским «степным» стилем [Гумилев, 1990, с. 38].

Самобытность евразийской культуры состоит не только в том, что это особый этнический тип, но и в том, что Россия оказалась едва ли не единственной хранительницей православия по восточному, греческому образцу. Н. Трубецкой считал православие стержнем евразийской культуры. Оно силою своего горения переплавило татарское иго во власть православного русского царя и превратило улус Батыя в православное Московское государство.

Русскую культуру отличает от других культур соборность, народность, ее цель состоит в исторической миссии сохранить и множить духовные основы человечества.

Следует отметить, что евразийцы выступали против панславизма, говоря, что он был создан поборниками российской великодержавности по подобию пангерманизма. Они поддержали «формулу» Леонтьева: славянство есть, славизма нет. В «Опыте систематического изложения» евразийцы писали: «Только К. Леонтьев решился формулировать выводы своего богатого и непредвзятого опыта и мужественно выступить против растворения русской культуры в отвлеченном и романтическом панславизме. На его слова также никто не обращал внимания, как и на — пускай часто даже поверхностные, но все же непредвзятые — впечатления иностранцев. А иностранцы не смешивают русскую культуру ни с европейской, ни со славянством. Они воспринимают Москву, русский быт, русское искусство, русский психический уклад как «Азию», хотя, конечно, и отличают эту «Азию» от Индии или Китая. Для иранцев же русские — преемники Турана» [Евразийство... , 1992, с. 38].

Самобытность русской культуры, подчеркивали евразийцы, не в панславистской идее, а прежде всего в уравновешивании двух антагонистических векторов — Европы и Азии.