Российская история, считали западники, — это история преодоления отсталости от европейского Запада, которая началась со времени Петра Великого, включившего страну в общечеловеческий цивилизационный процесс.

Задача России состоит в скорейшем изживании патриархальщины, косности и азиатчины, в частности общинное™. Западники мало интересовались религией [см.: Лосский, 1992, с. 67].

Славянофилы прежде всего исключали наличие общечеловеческого развития и признавали самобытность жизни каждого народа или сообщества близких народов. Они считали, что преобразования Петра I нанесли удар по российской самобытности.

У России, согласно славянофилам, собственный путь развития, не нуждающийся в интеграции в европейскую систему.

Особый путь России предопределен коллективистским, а не индивидуалистским началом русского народа, его соборностью, общинным характером деревенской жизни, артельностью ремесленников, а также тем православием, которое выработал русский народ. Неприятие Европы стало основой объединения, которое впоследствии переродилось в национализм.

В. С. Соловьев покинул вследствие этого славянофильство. По мнению славянофилов, Россия призвана оздоровить Западную Европу духом православия и русских общественных идеалов, а также помочь Европе в разрешении ее внутренних и внешних политических проблем в соответствии с христианскими принципами.

Славянофилы считали, что жизнь в России строится по «правде внут-

148

2. Обзор российской геополитической мысли

ренпсй», тогда как у европейцев по «правде внешней», т.е. по нормам писаного права. В то же время отношение к Западу не у всех славянофилов было одинаковым. Это были довольно расплывчатые рассуждения. «Ненависть Аксакова (Константина. — //. М.) к Западной Европе была такой же сильной, как и любовь к России. Киреевский и Хомяков, указывая пороки западной цивилизации, в то же время признавали ее достоинства. Они любили западную цивилизацию и настаивали на необходимости синтеза ценных элементов западного и русского духа. К. Аксаков видел только темные стороны западной цивилизации: насилие, враждебность, ошибочную веру (католицизм и протестантизм), склонность к театральным эффектам, «слабость». Аксаков полагал, что основы высокой нравственности русской жизни следует искать в крестьянстве, которое еще не испорчено цивилизацией» [там же, с. 62].

Интересно отметить, что отечественный философ начала XX в. М. О. Гсршензон в статье «Славянофильство» подчеркивает, что основой их учения было гегельянство, что они «не хуже германофилов отыскали для своего племени и народа почетное место в мировом прогрессе» [Гер-шензон, 1997, с. 69]. Весьма любопытен и тот факт, что виднейший славянофил И. В. Киреевский, вернувшись из Европы на родину, начал издавать (1829) журнал под названием «Европеец» (справедливости ради отметим, что это было до 1840-х годов, когда еще славянофильство не очень отходило от западничества). В период Великой реформы второй половины XIX в. славянофилы неожиданно отошли от ряда своих коренных взглядов, «возненавидели» европейский путь развития и обратились к идеалам средневековья Русского государства. Отказ от прогрессивных преобразований в российском обществе привел славянофилов к национализму.

Великий философ В. С. Соловьев подметил это превращение патриотизма славянофилов в мракобесие и безыдейный национализм, опасные для развития российского общества.

Новый виток спора об идентичности России повторился в конце XIX в. между народниками и марксистами, «сменовеховцами»25 и евразийцами, а в наше время — между западниками и антизападниками. Но эти споры чаще всего были вариациями или простыми узкополитически окрашенными интерпретациями старых идей. Антизападники повторяли уже прежде сказанное об особом пути России.

Когда славянофильство вступило в упадок, отмечал Н. О. Лос-

25 «Сменовеховство» — общественно-политическое течение русской эмиграции, совершившее (после объявления Лениным НЭПа) поворот от борьбы с советской властью к ее фактическому признанию. Название течения идет от сборника «Смена вех» (Прага, 1921) и еженедельников с таким же названием, издававшихся при финансировании Москвы в Париже в 1920-х годах.