В 1989 г. происходят антисоциалистические революции в странах Центрально-Восточной Европы, а в 1991 г. — отстранение от власти Коммунистической партии Советского Союза и распад СССР. По своим геополитическим, социально-экономическим, идеологическим и прочим последствиям данные события оказали большее потрясение на международную ситуацию, чем поражение нацистского Рейха во Второй мировой войне, ибо повлекло за собой коренное изменение прежнего равновесия сил, считает французский геополитик П. Галлуа [Gallois, 1990].

144

2. Обзор российской геополитической мысли

2.2. Идеология «Москва — Третий Рим» как выражение русского мессианства

Принятие Киевской Русью христианства оказало большое влияние на ее культуру и геополитическое развитие. Русь через христианство оказалась приобщенной к культуре античного мира и Византии24.

Объединительный процесс русских земель вокруг Москвы в XГV—XVI вв. привел к интенсивному экономическому, политическому и культурному развитию, формированию национального самосознания. Московское государство стало своими границами выходить непосредственно в Западную Европу. Как писал В.О. Ключевский, «почувствовав себя в новом положении, но еще не отдавая себе ясного отчета в своем новом значении, московская государственная власть ощупью искала дома и на стороне форм, которые бы соответствовали этому положению, и, уже облекшись в эти формы, старалась с помощью их уяснить себе свое новое значение» [Ключевский, 1993, с. 1131.

На рубеже XV—XvI вв. возникает мессианская панправославная идея «Москва — Третий Рим». Эта идейно-политическая мысль связана с Русской Православной Церковью, которая первоначально находилась в подчинении Константинопольской. В 1439 г. Константинопольская церковь, надеясь на помощь стран Западной Европы в борьбе с турками, заключила с римско-католической церковью Флорентийскую унию, по которой признавалось главенство Папы Римского над всей христианской церковью. Однако вскоре Флорентийская уния была разорвана. Русская Православная Церковь стала автокефальной — самостоятельно избирающей своего главу.

После взятия Константинополя турками (1453) и падения Византийской империи не осталось ни одного православного незави-

24 Русский философ в эмиграции (после Октябрьской революции) Г. П. Федотов видел большой минус в переводе греческой Библии на славянский язык. В этом он усматривал зародыш всех будущих расколов. Это облегчило христианизацию народа, по привело к «отрыву от классической традиции». За богатством религиозной и материальной культуры Киева XXI—XII вв. Федотов усматривает нищету научной и философской мысли. Совершился роковой разрыв славянской речи со вселенской мыслью. Культура, история которой началась с перевода, была обречена снова стать «переводной» при Петре I. Пути Запада и Руси разошлись [Федотов, 1995, с. 275].

145

10-2659

Раздел I. Геополитика

симого государства, кроме Московского. Брат последнего византийского императора Константина Фома Палеолог нашел со своей семьей убежище в Риме. Великий князь Иван III в 1467 г. овдовел. Папа Римский Павел II предложил дочь Фомы Палсолога Софью в супружество Ивану III, надеясь посредством этого брака вновь присоединить Москву к Флорентийской унии. Брак состоялся в 1472 г., но он не оправдал надежд Папы Римского ив то же время сыграл большую роль в возвышении монархической власти в Москве благодаря родству великого князя с византийской царевной и ее личным властным качествам.

Великий князь стал как бы преемником византийского императора, почитавшегося главою всего православного мира. В сношениях с малыми соседними землями был узаконен титул царя всея Руси. С конца XV в. на печатях Московского государства появился византийский герб — двуглавый орел, который комбинировался с прежним московским гербом — изображением Георгия Победоносца. Распространилось сказание о том, что «шапка Мономаха», хранящаяся в настоящее время в Московском Кремле, была прислана в Киев императором Константином Мономахом для венчания на царство великого князя киевского Владимира Мономаха, от которого якобы ведут свой род московские государи. Как отмечал В. О. Ключевский: «Софья ценилась в Москве и сама себя ценила не столько как великая княгиня московская, сколько как царевна византийская» [там же, с. 114].