С этих оптимистических позиций Лейбниц защищает предустановленную гармонию этого лучшего из миров от разного рода его пессимистических оценок и трактовок. Так, он считает преувеличением положение французского философа П. Бейля о том, что человек зол и несчастен, что всюду тюрьмы и больницы, а история — это лишь собрание преступлений и несчастий рода человеческого. На самом деле, замечает Лейбниц, в жизни людей несравненно больше добра, чем зла, как несравненно

З.Лейбниц

351

больше домов, чем тюрем. Заблуждение историков, подчеркивает Лейбниц, состоит в том, что они обращают внимание больше на зло, чем на добро, между тем как главная цель истории, равно как и поэзии, состоит в том, чтобы посредством примеров учить благоразумию и добродетели и изображать порок в таком виде, чтобы это возбуждало отвращение и позволяло или помогало избежать его.

В русле своего учения о предустановленной гармонии Лейбниц трактовал историю (священную и гражданскую) как актуализацию, развертывание и выражение Божественного замысла. «История, — писал он, — есть зеркало Божественного провидения и представляет нам Бога облеченным нравственностью, поскольку Он проявляет себя не только как первоисточник (принцип) вещей (как в метафизике и в математике), не только как изобретатель удивительных машин (как в физике), но и как управитель духов в этом мировом государстве. И проявляет Он себя так, как будто он один из наших близких, т. е., следовательно, некий Дух, к нам наилучшим образом расположенный; таким образом Он раскрывает человеческому роду свою бесконечную благость и в отношении руководства империями, и в отношении сокращения наших путей к спасению... Гражданская история, в которую я включаю и современную, указывает на Его неограниченную волю».

Власть земных правителей Лейбниц уподобляет власти Бога в «мировом государстве». «Бог, как зиждитель всякого порядка, — писал он, — управляет всем своею невидимою десницею мудро и законно. Боги этого мира, представляющие образчик божьего могущества, должны устроить свое правление по образу небесной державы, если хотят за свои большие труды наслаждаться процветанием своего государства».

С этих же позиций своей рационалистической теологии Лейбниц замечает, что «человеческие законы» должны служить «как бы ограждением для божественного закона, чтобы отвратить нас от порочных устремлений, приучить к добру и сделать для нас добродетель обычной». Это, отмечает он, было целью Моисея и других хороших законодателей, а также Иисуса Христа.

Однако вопросы государственной власти и законов Лейбниц, имея в виду тогдашнее деление наук по четырем профессиям и факультетам (теологии, юриспруденции, медицины и философии), относит к предмету юриспруденции, а не теологии. Более

352

Глава 13. Эпоха европейского Просвещения

того, он как профессиональный юрист (теоретик и практик) саму теологию трактует как своеобразную юриспруденцию. Отметив, что «теология занимается вечным блаженством», Лейбниц с характерным для него юридическим взглядом на вещи добавляет: «Она своего рода юриспруденция, занимающаяся тем, что считают относящимся к/oro interne (внутреннему суду), и оперирующая невидимыми субстанциями и духами». Предметную область юриспруденции Лейбниц определяет следующим образом: «Предметом юриспруденции являются государственная власть и законы, цель которых — человеческое счастье, поскольку ему можно заметным образом содействовать извне. Но юриспруденция занимается главным образом лишь тем, что зависит от природы духа, не вдаваясь в рассмотрение материальных вещей, которые она использует в качестве средств. Таким образом, она заранее оставляет в стороне вопросы, связанные со здоровьем, силой и совершенством человеческого организма, забота о которых возлагается на медицинский факультет».

Все предметы, не включенные в эти три высших факультета (теологический, юридический и медицинский), относились в те времена к сфере философского факультета, преподавателям которого, в отличие от членов «высших факультетов», не давали «средств для практического самоусовершенствования». Лейбниц считал такое деление научных дисциплин несоответствующим правильной организации наук, одним из основных принципов которой, по его мысли, должна быть тесная связь теории и практики. Кроме того, он поддерживал мнение о том, что необходимо создать и экономический факультет. В сложившихся условиях, отмечал Лейбниц, философский факультет рассматривается как введение к другим факультетам: на философском факультете изучали историю, риторику, основы математики, «начатки теологии и естественного права, не зависящие от божеских и человеческих законов» и оторванные от практики.