II. Геополитический фактор в противостоянии Востока и Запада

Антагонизм между Востоком и Западом, т.е. постоянное противостояние между атлантическим и советским блоком, которое продолжалось с конца 40-х годов до конца 80-х, означал конец геополитики в силу двух важнейших причин:

Во-первых, идеологического характера. Мировая система выкристаллизовалась в ходе борьбы двух идеологий (капиталистической либеральной демократии и марксизма-ленинизма), каждая из которых претендовала на универсализм. Это идеологическое неприятие друг друга устраняло, нейтрализовало все другие источники конфликтов. Таким образом в Европе, т.е. в самом центре противостояния Востока и Запада, логика блокового мышления стирала или подавляла – по крайней мере временно – межгосударственные противоречия, которые раздирали Старый Свет в течение нескольких веков. Теперь существовала только одна цель: доказать, что только эта, а не другая идеология была призвана управлять миром.

Во-вторых, стратегического характера. Возникновение биполярной системы Восток-Запад в конце 40-х годов сопровождалось двойной революцией в военной области: создание ядерного оружия, [c.86] обладающего колоссальной разрушительной силой, и создание ракет, способных нести это оружие на огромные расстояния с немыслимой ранее скоростью. В результате этого пространственные характеристики утрачивали всякое значение, весь земной шар превращался в одно большое поле боя. Кроме того, оба враждебных блока (НАТО и Организация Варшавского Договора) были созданы в рамках подготовки к третьей мировой войне, к тотальному сражению, исход которого должен был окончательно определить победившую идеологию и победивший лагерь. Рядом со столь апокалиптической перспективой прежние гегемонистские устремления и территориальные претензии утрачивали всякий смысл.

В действительности, антагонизм между Востоком и Западом подтвердил, что казалось бы немыслимые ситуации (например, мировая система, сформировавшаяся вокруг двух полюсов: СССР и США), самые фантастические достижения науки и техники (ракетно-ядерное оружие) не ведут к радикальному обновлению человечества. Напротив, всё новое, необычное подвержено влиянию вечного и постоянного. Так, геополитические проблемы оказались деформированы логикой противостояния Восток-Запад, но в то же время оказали на неё своё заметное влияние. Более того, антагонизм Восток-Запад ещё раз показал, что любой фактор (геополитический, идеологический, экономический...) никогда не является единственным определяющим фактором. Напротив, каждый фактор претерпевает существенное влияние других факторов. В течение всего периода противостояния Восток-Запад идеологические соображения постоянно корректировались с учётом геополитических и наоборот.

А. Идеология и геополитика в противостоянии Востока и Запада

1. США: идеологический соблазн

Может ли демократическое государство проводить неидеологизированную политику, т.е. политику, основанную исключительно на соображениях мощи и равновесия? С конца XVIII века современная демократия строится на концепции человека, определяемого как рациональное и разумное существо, склонное к ведению диалога и к поиску компромисса Как подчёркивал ещё Токвиль в своём трактате О демократии в Америке (1835-1840), эта концепция предполагает, что демократия является пацифистским режимом, априори недостаточно готовым к войне; в то же время подлинная внешняя безопасность демократического государства может быть обеспечена только в том случае, если оно будет окружено другими демократическими государствами. [c.87] Перед лицом авторитарных и тоталитарных стран, перед их силой и дисциплинированностью демократические государства чувствуют себя неуверенными и уязвимыми, поскольку они должны постоянно добиваться одобрения своих действий от своих граждан. Иначе говоря, внешняя политика любого демократического государства включает в себя идеологическую составляющую – убеждение в том, что подлинный прочный мир может быть основан только на победе принципов демократии во всём мире.

Когда в феврале 1947 года Джордж Кеннан, бывший в то время поверенным в делах посольства США в Москве, отправил в Госдепартамент “длинную телеграмму”, которая была затем опубликована в журнале Foreign Affers (июль 1947 г.), благодаря чему этот дипломат стал считаться отцом понятия “сдерживание”, он руководствовался геополитическими соображениями : “Политическая сущность советской мощи в том виде, в каком мы её знаем сегодня, является продуктом как идеологии, так и обстоятельств”. Советский Союз являлся “геоидеологической” конструкцией, в которой единство пространства поддерживалось сочетанием идеологической веры и репрессивной системы, распространявшейся на всех без исключения граждан СССР.

По мнению Кеннана, большого знатока Европы, её языков и её истории, при Сталине Советский Союз представлял собой уродливый вариант царской России. Основанный на всеобщем страхе (на страхе не только каждого советского человека, которого могли в любой момент арестовать, но и на страхе самого Сталина, видевшего потенциального предателя в каждом из своих ближайших соратников), сталинский режим мог выжить лишь в условиях враждебного окружения и постоянного стремления к экспансии. Кеннан считал, что, несмотря на внушительный фасад, советская система была чрезвычайно хрупкой, он полагал, что режим неминуемо рухнет, как только вокруг тирана рассеется удушающая атмосфера обожания и ослабнет постоянная готовность населения сражаться против внешних и внутренних врагов. Может быть, “яркий свет, исходящий от Кремля, является последней вспышкой угасающего созвездия”. Но основе такого анализа Джордж Кеннан сформулировал политическую линию, которую следовало проводить Соединённым Штатам: “противопоставить русским неизменную противодействующую силу в ряде географических и политических пунктов, учитывая повороты и манёвры советской политики”. Он призывал сделать ставку на фактор времени, работавший против СССР, советовал нейтрализовать все советские наступательные инициативы, помогать Европе, оказавшейся в очень тяжёлом положении, проводить восстановление своей экономики, поскольку нищета способствует интенсивному развитию коммунистических идей. С точки зрения Кеннана, проблема заключалась не столько в распространении марксистско-ленинской идеологии, сколько в необходимости противостоять [c.88] феномену распространения мощи. Последний должен быть остановлен не из соображений морали, а в силу того, что чрезмерное наращивание сил ведет к нарушению стратегического равновесия и, следовательно, к войне.

Однако был ли действительно понят Джордж Кеннан, даже если его оценка ситуации вокруг СССР получила столь значительный резонанс? Его подход оказался недостаточно “американским”, его интересовало мировое соотношение сил в чистом виде, он считал необходимым отделять мораль от политики. Однако “доктрина сдерживания”, сформулированная президентом Генри Трумэном 12 марта 1947 года, основывается на совершенно иных предпосылках: коммунизм – это чума, это воплощение Зла; следовательно, необходимо предпринять против него крестовый поход, необходимо бороться против него везде и любыми средствами. “Политика Соединённых Штатов должна быть направлена на поддержку свободных народов, борющихся против попыток установления господства вооружённого меньшинства или против давления извне”.

Джордж Кеннан считал этот дух крестового похода чрезвычайно вредным, поскольку он вёл к борьбе повсюду, к вмешательству по любому поводу, к проведению сомнительных операций, к убеждению, что следует поддерживать каждого, кто выступает против коммунистов.

С конца 40-х годов до конца 80-х вопрос о целях и о способах борьбы против советского коммунизма оставался в центре внешнеполитических дискуссий в США, прежде всего в связи с войной во Вьетнаме. Участие сотен тысяч американских солдат в боевых действиях на территории Индокитая в 50-х и 60-х годах было обусловлено “теорией домино”(“принцип домино” был сформулирован президентом Эйзенхауэром в апреле 1954 года: если вы поставите на ребро ряд костяшек домино на близком расстоянии друг от друга и опрокинете первую пластинку, вы можете быть уверены, что последняя тоже очень скоро упадёт). Коммунизм распространяется, как эпидемия; если он утвердится в бывших французских колониях Индокитая, он затем быстро перекинется на Бирму, Таиланд, Малайзию, Индонезию... Однако США пришлось очень дорого заплатить за право играть в Индокитае роль святого Георгия, сражающегося со змием. Как и множество других сражений, начатых во имя самых высоких принципов, война Соединённых Штатов во Вьетнаме превратилась в заурядную военную авантюру. Причин было несколько: союзник американцев – Южный Вьетнам – проводил весьма двусмысленную политику, противник – Северный Вьетнам – упорно шёл на смерть во имя своих целей, а методы, применяемые США (бомбардировки, создание концентрационных лагерей для населения, прочёсывания местности...), усугубляли непопулярность этой войны.

Ричард Никсон, бывший президентом США с 1969 по 1974 год, и [c.89] его советник Генри Киссинджер, родившийся в Германии и получивший европейское образование, сделали всё возможное для вывода американских войск из Южного Вьетнама (1973-1975). При этом они руководствовались классическими принципами геополитики. Они успешно осуществили неожиданное сближение с Китаем Мао Цзедуна (исторический визит президента Никсона в феврале 1972 года).

Это была замечательная геополитическая операция: коммунистический Китай и капиталистические Соединённые Штаты пошли на нормализацию двусторонних отношений, чтобы уравновесить Советский Союз и противостоять его экспансионистской политике.

Противоречия между геополитикой и идеологией вновь проявились во время пребывания Картера на посту президента США. При нём важнейшей темой американской дипломатии стала борьба за соблюдение прав человека, а американская помощь иностранным государствам была основным инструментом этой политики. Однако очень скоро проявились нестыковки между объявленными принципами и конкретными делами, в частности, в отношении шаха Ирана. Эта страна имела огромное значение для внешней политики США из-за своего географического положения: между СССР и Персидским заливом, но массовые репрессии, проводимые тайной полицией шаха, отнюдь не способствовали выдвижению Ирана в число борцов за права человека.

Картер скорректировал свою политику, придав ей больше реализма (визит президента США в Тегеран 31 декабря 1977 года), и признал огромное геополитическое значение Ирана, охарактеризовав его “островком стабильности” в тот самый момент, когда зарождалось мощное движение исламского фундаментализма под руководством Хомейни, которое смело шахский режим.

В первой половине 80-х годов президент Рейган вновь обратился к риторике холодной войны, объявив Советский Союз “империей Зла”. Он призвал западные демократические государства поддерживать движения сопротивления в просоветских странах , в частности, в развивающихся государствах, которые ориентировались на Москву (Вьетнам, Эфиопия, Ангола, Мозамбик, Афганистан, Никарагуа и т.д.).

Но с приходом к власти в СССР Михаила Горбачёва (март 1985 года) логика идеологии постепенно начинает уступать место логике геополитики. Для Соединённых Штатов Советский Союз оставался врагом №1, по крайней мере до конца 80-х годов. Следовательно, необходимо было всячески дестабилизировать обстановку в СССР, в том числе и путём навязывания нового витка гонки вооружений. В то же время, мощь Советского Союза, общие “объективные” интересы двух стран на международной арене, в частности, борьба против распространения оружия массового поражения, делали Москву основным стратегическим партнёром Вашингтона. Этим объясняется очередной этап разрядки напряжённости, который начался в конце 80-х годов и привёл [c.90] к падению просоветских режимов в Восточной Европе, а затем и к развалу Советского Союза 25 декабря 1991 года.

История отношений между Соединёнными Штатами и Советским Союзом с конца 40-х годов до 1991 года подтверждает, что идеология играет центральную роль во внешней политике демократического государства. Почему? Во-первых, плюралистическая демократия основывается на очень узком и ненадёжном фундаменте согласия между правящими кругами и населением, поддержка которого является обязательным условием любого значительного шага данного государства на международной арене. Во-вторых, являясь пацифистским режимом, демократия чувствует себя по-настоящему в безопасности, только будучи окружена другими демократическими государствами. Однако всякая демократия представляет собой государство со своей территорией и своим населением, следовательно, она не может до конца избавиться от классических обязанностей и устремлений государства (внутренняя и внешняя безопасность, успехи на поприще внешней политики). Несмотря на существенное влияние, оказываемое идеологией на общественную жизнь Соединённых Штатов, они строят свою политику как государство, которому нужно защищать национальную территорию и национальные интересы, т.е. расчётливо и осторожно.

2. Социалистическое братство и постоянство геополитических факторов

Согласно риторике марксизма-ленинизма, войны являются следствием политики капиталистических государств, неспособных разрешить свои противоречия мирным путём. Напротив, социалистические государства неизменно строят свои взаимоотношения на принципах братства и сотрудничества. Так, в результате освобождения Красной армией стран Восточной Европы в ходе второй мировой войны возникло “содружество социалистических государств” под руководством Москвы, в рамках которого братские режимы взяли на себя обязательство совместно защищать завоевания социализма от посягательств внутренних и внешних врагов. Таким образом, геополитические противоречия, связанные с соображениями безопасности, не существовали больше внутри социалистического лагеря.

В действительности дело обстояло совершенно иначе. Всякая революционная теория, в том числе и марксистско-ленининская, утверждает, что она способна переделать природу человека, освободить его от врождённых рефлексов (страх перед нуждой, боязнь агрессии, стремление овладеть чужой собственностью). Но человек остаётся человеком. Более того, может ли рациональная система, провозглашающая уничтожение различий между людьми во имя всеобщего равенства, упразднить результаты тысячелетнего развития цивилизации, такие, [c.91] как язык, культуру, нацию?

Сталин и его наследники во главе Советского Союза руководствовались (сознательно или бессознательно?) геополитическими соображениями: социалистическое содружество – это осаждённая крепость, которой угрожают происки врагов (от шпионажа до нелегального распространения видеозаписей) и которая должна иметь опорные пункты (в частности, в странах третьего мира), чтобы ослабить и победить коалицию капиталистических государств Запада. В то же время, как только в той или иной стране утверждается та или иная идеология (например, марксистско-ленининская в Советском Союзе), она начинает трансформироваться под влиянием национальных особенностей данного государства. Следовательно, существовала сложная диалектическая связь между интересами советского государства и целями коммунистической идеологии в период с 1917 по 1991 год.

Взаимозависимость между идеологией и политикой особенно чётко прослеживается на примере отношений между Советским Союзом и коммунистическим Китаем в 1949-1989 годы.

1 октября 1949 года континентальный Китай стал Китайской Народной Республикой, возглавляемой Мао Цзедуном. Это была историческая победа коммунизма, ставшего идеологией самого древнего и самого многочисленного народа на Земле. Однако эта победа не стала триумфом для Сталина, стоявшего во главе Советского Союза. Он воспринимал её как появление на восточном фланге своей страны огромного китайского государства, сплочённого и, следовательно, очень опасного, у которого в ближайшие годы может возникнуть соблазн потребовать себе часть Сибири. С другой стороны, Москва утрачивала, роль бесспорного центра мирового коммунистического движения из-за возможной конкуренции Пекина.

Тем не менее с 1949 года и до конца 50-х годов две коммунистические державы официально придерживались в своих взаимоотношениях принципов братского социалистического сотрудничества. В разгар “холодной войны” против Соединённых Штатов СССР не мог себе позволить утраты такого важного союзника, как Китай. В свою очередь КНР, опустошённая десятилетиями войны, непризнанная западными державами (за исключением Великобритании), крайне нуждалась в помощи, которую ей мог оказать только братский Советский Союз.

Начиная со второй половины 50-х годов, дружба (не совсем искренняя) между Москвой и Пекином быстро перерождается во взаимную ненависть, что приводит к разрыву отношений между двумя странами. Это объясняется сочетанием и взаимодействием двух факторов, геополитического и идеологического.

– Во-первых, разрыв произошёл по идеологическим мотивам. В то время, как Советский Союз, возглавляемый Н.С.Хрущёвым, начал процесс десталинизации, т.е. вступил на путь ревизионизма, согласно [c.92] определению пекинского руководства, Китай, вёл себя, как дисциплинированный ученик по отношению к советскому учителю. Более того, в результате “Большого скачка” (1958 г.) КНР превратилась в главную страну подлинного коммунизма, поскольку СССР полностью обуржуазился. Для той и другой великой коммунистической державы ожесточённая борьба за право представлять истинное марксистско-ленинское учение имела огромное значение: от этого зависело их влияние на международное революционное движение.

– Вторая причина раскола советско-китайского альянса, тесно связанная с первой, носила геополитический характер. После смерти Сталина в 1953 году Советский Союз начал постепенно осознавать, что он располагал немаловажными козырями (социалистический лагерь в Восточной Европе, ракетно-ядерное оружие), которые ему следовало сохранить любой ценой. С этой точки зрения, наибольшую опасность для СССР представляли не Соединённые Штаты Америки, тоже озабоченные сохранением своего могущества, а государства, требующие себе тот или иной из указанных козырей.

Напомним, что 15 октября 1957 года Советский Союз заключил с Китаем соглашение об оказании помощи в создании китайского атомного оружия. 20 июня 1959 года это соглашение было денонсировано Москвой: зачем передавать другому государству, пусть даже дружественному, то, что воспринимается как “абсолютное оружие”? Китай воспринял это, как попытку одурачить его, лишить его основного инструмента, позволяющего обеспечить национальную безопасность. Это не помешало КНР создать “собственными силами” ядерное оружие в 60-х годах.

В мае 1989 года, после многочисленных перипетий, Советский Союз и Китай нормализовали свои отношения по случаю визита в КНР, осуществлённого М.С.Горбачёвым, несмотря на жестокие репрессии, обрушенные китайскими властями на сторонников реформ. Так закончилась эпоха ненависти, взаимных нападок, геополитических манёвров. Что же осталось? У СССР и КНР было нечто общее – их марксистско-ленининская идеология, но каждое из этих государств выбрало свою дорогу к новой жизни. Советский Союз под руководством Горбачёва пошёл путём хаотичной политической либерализации, закончившейся развалом социалистического колосса, тогда как Китай Ден Сяопина осуществил переход к рыночной экономике, сохранив за коммунистической партией монополию на власть в стране. Обе великие державы целиком поглощены решением своих собственных проблем и ревниво следят за достижениями и неудачами друг друга. Теперь им остаётся только разработать правила сосуществования. Идеология умирает, а геополитический фундамент нуждается в перестройке.

Взаимовлияние идеологии и политики в противостоянии Востока и Запада ещё раз продемонстрировало двойственный характер [c.93] природы человека, воспринимающего действительность через призму идеологии, и в то же время живущего в конкретном времени и пространстве. Даже если идеологические споры и существуют в чистом виде, в большинстве случаев позиции сторон (государств, предприятий, организаций, индивидуумов) испытывают существенное влияние объективной обстановки. С другой стороны, может ли геополитика существовать в чистом виде, если соотношение сил подвержено непрерывному воздействию убеждений и представлений сторон?

Б. Ядерное оружие и геополитика в противостоянии Востока и Запада

Могла ли техническая революция, в результате которой появилось ракетно-ядерное оружие, привести к устранению геополитики, т.е. к прекращению использования факторов мощи в пространстве для гарантии национальной безопасности?

1. Изменение проблематики войны и пространства

Геополитика, основы которой были разработаны в первой половине XX века Маккиндером и Хаусхофером, направлена на обеспечение победы в войне, т.е. в борьбе за контроль над определённым пространством. Появление ядерного оружия и средств его доставки на любые расстояния внесло существенные коррективы в эту проблематику.

а) Война представляется невозможной в тех формах, которые были свойственны предыдущим мировым конфликтам. Из-за огромной разрушительной силы современного оружия ядерные державы не могут наносить друг другу массированные фронтальные удары, как это делалось во время первой и второй мировых войн, так как подобная стратегия привела бы к взаимному уничтожению воюющих сторон. Отсюда возникли понятия равновесия страха или устрашения. Речь больше не идёт о завоевании чужого пространства или о достижении победы в результате маневра. Теперь необходимо было поддерживать равновесие сил ядерных держав, прежде всего США и СССР.

б) Существует мнение, что пространство, расстояния, естественные препятствия и преимущества рельефа утратили своё стратегическое значение, поскольку любая цель на земле может быть поражена ракетой-носителем ядерного оружия через несколько минут после её запуска. Однако в действительности это не совсем так. Время и пространство очень сократились. Теперь ситуацию оценивают не в месяцах, днях и часах, а в минутах и секундах.

Но пространство во многом сохранило своё значение в войне. [c.94] Размеры Соединённых Штатов Америки, огромные просторы Советского Союза предоставляют гораздо большие возможности по рассредоточению и скрытному размещению оружия, чем территория средних государств с высокой плотностью населения. Кроме того, пространство по-прежнему является разнородным: например, океаны предоставляют атомным подводным лодкам почти полную неуязвимость, особенно по сравнению с ракетами наземного базирования.

2. Использование пространства в эпоху ядерного равновесия страха

В 50-х и 60-х годах Соединённые Штаты (в Корее и Индокитае) и Советский Союз (перед лицом Китая) осознали, что использование ядерного оружия оказалось практически невозможным. Конечно, это оружие позволяет произвести колоссальные разрушения на территории противника, но тот, кто его применит, даже если он сам не рискует подвергнуться ответному ядерному удару, окажется в глазах мирового общественного мнения виновным в актах слепого, иррационального насилия, лишённого какой-либо политической логики.

Этим объясняется тот факт, что за годы противостояния Восток-Запад вся территория земного шара использовалась как поле непрямых столкновения между США и СССР, благодаря созданию военных баз и заключению союзов о военной помощи с различными государствами третьего мира. Соединённые Штаты Америки взяли на вооружение политику “санитарного кордона” (изоляция Советской России после революции 1917 года) и создали по периферии СССР сеть военных баз с тем, чтобы сдержать советское продвижение на запад и юг (страны Западной Европы, Турция, Иран, Пакистан... ). В свою очередь Советский Союз, вернувшись к практике русских царей, попытался сломать враждебное окружение путём укрепления просоветских и дружественных режимов (Египет Насера, Индия, Вьетнам), а также благодаря созданию колоссального военно-морского флота.

Свобода и мощь могут материализоваться только в пространстве. Потрясающие достижения науки и техники конца XX века (скоростной транспорт, телекоммуникации) позволили сократить расстояния и уплотнить время. Но человек по-прежнему живёт в пространстве, он поддерживает отношения с другими людьми и пытается познать самого себя. Повышенная мобильность не устраняет привязанности к определённому месту в пространстве. Отсюда постоянные противоречия между движением и укоренением, которые усложняются, но не устраняются вследствие технического прогресса. [c.95]

Далее:
III. Геополитика и конфликты в развивающихся странах

К оглавлению



 

Карта сайта

Реклама:
перевозка негабаритных грузов краснодар
 
Реклама:
Hosted by uCoz